Путь Святозара

— Да, я знаю, как тебя зовут, отрок, ты уже говорил. Но только имя это не наше, не восурское, оттого я тебя отроком и кличу. Надевай рубаху, да укладывайся спать, — сказала Баба Яга, а затем взмахнула рукой в сторону стола, все еще уставленного едой, и в тот же миг еда исчезла, а на столе появилась беленькая чистая скатерть. — Полезай на печь, на лежанку, я печь немного протопила, чтобы ты согрелся и быстро уснул.

— А вы, бабушка, где ляжете? — спросил Керк, надевая рубаху и убирая табурет на прежнее ме-сто под стол.

— Да, ты обо мне не тревожься. Я человек старый, покуда за прялкой посижу.

— Так вы, что из-за меня и спать не ляжете?

— Не волнуйся, отрок, у меня жизнь длинная была, я много видела, познала, так что у меня есть о чем подумать. А ты, молодо-зелено, ложись, тебе отдохнуть надо, сил набраться.

Керк стоял, переминаясь с ноги на ногу, явно озабоченный тем, что занял место хозяина и ли-шил его ночлега.

— Ну, что ты? — улыбнувшись, спросила Баба Яга. — Да, полезай ты, полезай. Я же сказала, спать не буду, у прялки посижу.

— Может, я на лавку лягу? — не соглашался Керк. — Как же так, вы из-за меня и не поспите!

— Ах, ты мой милый отрок, — посмеиваясь, проговорила старуха, и черты ее лица опять расправи-лись, показывая прежнюю неземную красоту. — Не беспокойся за меня, я ночами не сплю, все о людях, да о жизни думаю. Ложись, беспокойный ты мой, ложись.

Керк еще немного постоял, а потом все же снял сапоги и полез на печку. Удобно улегся на бок, подложил кулак под щеку и стал наблюдать за Бабой Ягой, которая, как и обещала, села за прялку. Печка была теплая, и благодать разливалась по телу, глаза стали слипаться, но Керк пересилил дремоту и заговорил с работающей старушкой:

— Бабушка, а это правда, что вы дочь Бури Яги Усоньши Виевны?

Баба Яга немного помолчала, да как показалось Керку неохотно, добавила:

— Правда, отрок. Мать моя — сама Богиня смерти. Она переводит людей из мира живых в мир мертвых. Я родилась на заре человечества, когда люди были еще малочисленны и разбросаны по земле. Мой отец был первым восурским человеком, прародителем которого был сам ве-ликий ДажьБог и вождем нашего племени. Как-то повстречал он в Сумрачном лесу мою мать и полюбил ее. Мать моя была так прекрасна, что не только смертные, но и Боги добивались ее любви, одним из них был Бог Велес. Узнал он о любви моей матери к моему отцу и похитил ее, а потом сделал своей супругой. Когда родилась я, Велес отнес меня к моему отцу и отдал на воспитание, а в дар оставил мне способность повелевать ветрами и подчинять силы природы. Отец дал имя мне Дарена, что значит подаренная. Я очень рано стала показывать свои необычайные способности, чем сильно удивляла людей из своего племени, ведь отец скрывал от всех кто моя мать. И поэтому для них было необъяснимо то, что я понимаю язык птиц и зверей, останавливаю буйные ветры, вызываю дожди или развожу тучи руками. Пока был жив отец, соплеменники мирились с таким странным и невероятным соседством, но когда отца не стало, и он ушел в Ирий-сад, я поняла, что мне нет места среди них. Я поселилась в лесу и стала жить одна. Но всегда приходила на помощь к людям, когда было нужно: посылала им дожди в засушливые годы, отводила тучи во время покоса, смиряла ветры, уничтожала болезни…. Шло время, все те люди, которые меня знали и видели, ушли в мир иной. А я продолжала быть молодой, так как благодаря бессмертию матери могла жить намного дольше, чем простые смертные, но все, же и я смертна. Со временем я превратилась во взрослую женщину, а потом в старуху, и люди, которые окончательно обо мне забыли или не помнили мое добро стали гово-рить обо мне не Бог, весть что. Они даже поменяли мне имя и стали называть меня Бабой Ягой. Я конечно не обижаюсь, ведь я верно уже старая и мне положено быть бабкой.

Баба Яга замолчала и, прекратив работу, опустила свои старческие руки на колени, расправляя складки на сарафане. Керк не видел лица бабушки, так как она сидела в пол оборота, но он вдруг почувствовал такую горечь в ее словах, что сердце защемило жалостью и нежностью к этой ста-рушке. Так захотелось спрыгнуть с печки и прижать ее милое и доброе лицо, утереть слезы и крепко-накрепко обнять! Баба Яга вдруг подняла свое просветленное лицо, посмотрела на Керка чистыми голубыми глазами и добавила, как будто услышала его мысли:

— Спасибо, миленький. Доброе у тебя сердце, светлый и чистый ты отрок.

И увидел Керк, что глаза бабушки наполнились слезами. Керк приподнялся на руке и сказал срывающимся голосом:

— Бабушка, добрая, не плачьте, не стоят они, люди эти не благодарные, ваших слез.

А по лицу Бабы Яги уже текли старческие скупые слезы.

— Что ты, отрок, люди ни в чем не виноваты. Они просто всегда страшатся того, что не могут объ-яснить или понять. Я на людей не сержусь, что же на них неразумных обижаться. А плачу я совсем по другому поводу.

— Бабушка, — вдруг догадливо сказал Керк. — Вы, может, плачете, потому что боитесь смерти?