Путь Святозара. Том второй

– Сенич, – попросил его Святозар, на морг переставая жевать. – Ты мне, сбитня принеси с листьями малины. Помнишь, ты мне его подавал, когда я болел… Он такой горячий был и бодрил так хорошо, а то я боюсь бани и не дождусь уроню голову, да засну.

– Хорошо, наследник, наш дорогой. Сейчас принесу, – заулыбавшись, ответил Сенич и торопливо поспешил вон из столовой.

Не успел слуга выйти из столовой, как в нее вошел Храбр и неуверенно потоптался у дверей, точно не решаясь ступать дальше, правитель увидел друга, и, благодушно махнув рукой, позвал его:

– Храбр, чего там стоишь? Иди к нам за стол, – наставник медленно приблизился к столу, опустился на сидение рядом с Туром и принялся смотреть на Святозара. – Есть–то будешь? – спросил друга правитель, но тот лишь отрицательно покачал головой.

Наследник поглядел на Храбра, увидел его широкую и довольную улыбку и заметил:

– Что, Храбр, небось доволен, что дочь твоя за такого славного воина и человека замуж выходит.

Наставник засмеялся, утер глаза рукой и по-доброму откликнулся:

– Да, мне то, что. Мне с ним век свой не жить. Я то на нее поглядел, какая она с площади дворцовой ушла, счастливая такая, веселая. Верно, очень рада, ну и мне тоже хорошо на душе стало, светло. – Наставник на миг прервался, убрал с лица улыбку и уже более серьезным тоном спросил наследника, – Святозар, ты, сказал, что в бою с василиском Стоян тебе жизнь спас, как дело было?

Наследник муторно вздохнул, вспомнив пережитое, положил недоеденный кусок пирога на блюдо, неторопливо перевел взгляд с Храбра на отца, и когда увидел, что тот утвердительно кивнул головой, стал сказывать:

– Когда на вершине Сарачинской горы, между нами и василиском разгорелся бой, и с его ран полезли на нас змеи. Василиск напал на меня, а Стоян в самый последний миг успел оттолкнуть меня и загородил собой. Благодаря его жертве я хоть и был ранен, все же остался жив. – Святозар затих, и чуть тише добавил, – его василиск в камень превратил.

– Ужас, – пролепетал Тур, и, вытаращив глазенки, закрыл рот ладошкой, будто пытаясь удержать рвущийся оттуда крик.

– А, как же ты ему жизнь вернул? – почти шепотом, точно кто-то их может подслушать, вопросил, побледневший, Храбр.

Святозар глянул на отца, который, так же как и наставник побледнел, и пояснил:

– Во время боя в камень обратился не только Стоян, но и Часлав. Я смог их спасти, обрызгав водой из молочной реки и прочитав заговор.

Храбр, отер вспотевший лоб и тяжело вздохнув, заметил:

– А мы не смогли помочь своим другам, ведь ведун наш погиб.

– Три месяца души людей обращенные в камень не покидают его, а лишь по прошествии этого времени уходят в Ирий-сад. Мы успели как нельзя вовремя, потому что основание камня в который был обращен Часлав начало чернеть. Когда он освободился от оков, я увидел, что он не дышит, и, сердце его не бьется, но благодарение ДажьБогу, мне удалось вернуть его к жизни, – дрогнувшим голосом дополнил Святозар. И смолк, положил пирог в рот, медленно его пережевал, а посем добавил, – но ваш ведун, Храбр, не смог бы помочь вашим другам, даже если бы… Даже если бы остался жив. Потому что тот заговор, который я прочитал над камнями, тот заговор… никто кроме меня не знает…

– Почему ты так думаешь, сынок, что этот заговор никто кроме тебя не знает? – поспрашал наследника удивленный правитель.

– Я не думаю, я знаю отец… Ты просто не видел сколько там валунов… Да, и этот заговор, создал не я, а мне его подарили…, – задумчиво потерев бровь ответил Святозар.

– Подарили? – еще больше изумился правитель, не сводя зеленых глаз с и впрямь осунувшегося лица сына.

– Что бы было с Белославой, – внезапно горестно выдохнул Храб. – Если бы тебе не удалось спасти Стояна, Святозар. Даже страшно подумать. Теперь понятно, почему она так хворала. В середине месяца червень занедужила, слегла, прямо вся ослабела. Вроде как с нее все силы высосали. Я уж и знахарку позвал, лечить ее. А знахарка говорит: «Это ее сердечная рана гложет, и снадобья тут не помогут». А перед тем, как гонец от воеводы Доброгнева прибыл с радостной вестью о выздоровлении Эриха, поправилась, с ложа поднялась, песни петь стала, улыбаться.

– А почему ты мне о болезни дочери не говорил? – поинтересовался правитель, и, нахмурил брови, строго зыркнув на Храбра.

– Не до того тебе было, Ярил, – очень мягко сказал наставник, и взяв чашу стоящую около Тура налил из глиняного кувшина воды, да залпом выпил.

– Ты, должен был мне рассказать, – заметил правитель. И недовольно качнув головой, взволнованно молвил, – наверно Белослава почувствовала, что со Стояном случилось. Заболела, когда он в камень обратился, а поправилась, когда его Святозар от оков каменных избавил.

– Ах, наследник, век я тебе теперь обязанный буду, – поставив чашу на стол, откликнулся Храбр, утирая проступивший на лбу пот. – Ты, не только жизнь, Стояну, сыну Дубыни спас, но и жизнь моей дочери Белославы. Спасибо, тебе, славный мой мальчик за это, спасибо.

Святозар отодвинул от себя блюдо, взял утиральник, суетливо утер руки и губы, да негромко ответил и голос при том едва дрогнул: