Течение жизни сплетает судьбы отдельных людей в одну бесконечную ткань, от времён охоты на мамонтов до наших дней. Однако в героическую эпоху древней Греции, когда история была устной, да и не наукой вовсе, а наполовину сказкой, это суровое полотно поблес

кивало и золотыми нитями. Ведь боги позволяли себе вмешиваться в человеческие дела, порой судьбоносно, иной раз убийственно, а чаще в поисках плотских утех.

Именно поэтому мне придётся рассказ о великом Тесее начать с событий, предшествующих его рождению, ведь они, независимо от правдивости ходивших о них в народе мифов, определили характер этой замечательной личности – героя-реформатора Древней Греции и героя этого романа.

ПРЕДБЫТИЕ ТЕСЕЯ

Глава 1

Дельфы, Трезен

Царь Питфей разгадывает прорицание Пифии

Так уж получилось, что в мифах древних греков, отнюдь не знатоков физиологии человека, у Тесея оказалось сразу два отца. Первый из них, царь Афин Эгей, зачал его, будучи уже в сравнительно немолодом возрасте и под конец нешуточного похождения.

Женатый уже во второй раз, на хохотушке Халкиопе, дочери покойного царя феаков Рексинора, царь Эгей в свои сорок пять лет не имел детей, и его это беспокоило. Не то чтобы он обожал орущих грязнуль-младенцев, его тревожили племянники, сыновья его брата Палланта, открыто обещающие лишить Эгея трона как бездетного. И тут-то у царя возник замысел обратиться к Пифии, чтобы узнать, родится ли у него сын.

Неизвестно, когда именно возникла у царя Эгея это идея. Древние греки не имели тогда летоисчисления, несколько позднее они начали указывать года, ориентируясь на количество прошедших Олимпийских игр. Так что каждый считал года собственной жизни, начиная год с середины лета, и о большей точности не мечтал. Конечно, купцы и путешественники, бывавшие в Египте, могли бы соотнести события греческой истории с вехами египетской хронологии, где летоисчисление велось по годам жизни очередного фараона, но такое никому не приходило в голову. А вести счёт по годам жизни собственных царей не имело смысла: царства были тогда маленькие, и властителей слишком много.

Итак, царь Эгей дождался тогда ранней весны и, прихватив с собою десяток гоплитов и двух рабов, отправился в Дельфы, рассчитав время так, чтобы оказаться у оракула на день рождения бога Аполлона, в единственный день в году, когда можно было задать вопрос Пифии. Он пешком поднялся в горы к Дельфам и после короткого отдыха благополучно прошёл очистительные церемонии, в том числе омылся в Кастальском источнике, чьими чистыми струями обратилась некогда нимфа Касталия, спасаясь от Аполлона. Принёс в жертву Аполлону чёрного ягнёнка, вручил жрецам дары для могучего бога и теперь смиренно ожидал своей очереди в цепочке жаждущих получить прорицание.

На всякий случай царь Эгей постился с утра и вот уже второй день подряд не брал в рот ни капли вина. Голова поэтому у него, несмотря на волнение и страх, оставалась непривычно ясной, и мысли бежали прозрачной гурьбой.

Он видел, как в храм Аполлона прошествовала Пифия. Босая, в лавровом венке и роскошных златотканых одеждах (и никаких змей в причёске и на плечах, ни живых, ни бронзовых!), однако не очень уже молодая, с отвислой грудью, редкими и полуседыми распущенными волосами, она скрылась в храме. Царь Эгей испугался. Не в добрый час он оценил целомудренную Пифию как женщину!