Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) (СИ)

…Поднимались мальчишки как обычно неохотно, переругиваясь (впрочем, тоже оч-

135.

ень вяло), натыкаясь друг на друга и спотыкаясь. Что интересно — в такие моменты ме-ня охватывало острое и очень приятное чувство какой-то особенной близости со всеми этими "паразитами". Подобное я переживал и там, на той Земле, в походах — но тут это сделалось абсолютным. Не знаю, испытывалил ли это остальные. По-моему — да.

Девчонки непобедимо спали. Принимая из рук Ленки довольно-таки скудный завт-рак, я дружелюбно ей сказал:

— Нас проводишь и ложись спать. Сколько можно глаза таращить?

— Лягу, — согласилась она. — Олег, вы бы ещё дров принесли. Скажешь, а?

— Скажу, — пообещал я.

— Угу, спасибо, — кивнула она, направляясь к лежаку.

— Значит так, — перешёл я прямиком к делу. — Ты, Сморч, Андрюшка и ты, Басс — оста-вайтесь на охране. Север, Щусь, Фирс — пойдёте за дровами и таскайте, пока не опухне-те. Или пока Ленка не скажет: "Хватит."

Фирс присвистнул:

— Да уж. Мы как раз скорей опухнем…

— Лучше опухнуть, чем замёрзнуть, — вскользь заметил я. — А мы с Сергеем пойдём охо-титься… Богуш, — окликнул я поляка, — пойдёшь с нами. Сергей, подбери ему оружие… И вообще — кончаем жевать и переодеваемся в парадную форму.

Снаружи вошла Наташка крючкова, развязывая ремень с оружием.

— Там холодно, — сообщила она, — и туч нет… Мальчишки, вы уже встали?

— Уже встали, уже уходим, — конспективно ответил я, затягиваясь в куртку. Мы пора-зительно быстро привыкали к новой одежде и, хотя у всех сохранились какие-то детали (а то и полные комплекты!) "старого туалета", их уже почти никто не носил.

— Не задерживайтесь, — предупредил я и обратился к Сморчу: — Если кто будет тут кру-титься — гони на работы. Пинками.

— Будь спок, — Сморч похлопал по рукояти топора. — Первым, кстати, выгоню тебя.

— Я и сам уйду, — пообещал я, поднимая Танюшкину аркебузу и мешочек с пулями.

Танюшка спала. Мне почему-то очень-очень захотелось, чтобы она проснулась и что-нибудь сказала мне напоследок… и, может быть, поцеловала… Я даже задержался над Танькой — но она продолжала спать, как сурок (или сурчиха), даже дыхание не изме-нилось, и я, удержав печальный вздох, пошёл к ребятам.

Мне почему-то было очень обидно…

… - Ты зачем его взял? — напрямую, хотя и тихо, поинтересовался Сергей, остана-вливаясь, чтобы поправить ремни. — Он же никогда не охотился, сразу видно.

— Вот и пусть учится, — так же тихо ответил я. — В конце концов — ему теперь с нами жить.

Поляк подошёл, нагнав нас. он вооружился палашом, метательным топором, охот-ничьим ножом и кистенём. Мне, если честно, хотелось бы знать, умеет ли он хоть чем-то из этогшо арсенала пользоваться. А вот Сергей напрямую поинтересовался:

— Слушай, без обид, Богуш — ты хоть чем-нибудь из своего арсенала умеешь пользоваться?

Ему пришлось повторить это несколько раз и медленно, помогая себе такими бурными жестами, что я не выдержал — засмеялся. Сергей обиделся:

— Между прочим — твою работу делаю, ты князь и о своих людях всё должен знать…

Так или иначе, но польский мальчишка его понял и почти так же пояснил, жестикулируя, что (он покраснел так, что даже в неверном полусвете это было видно) танцевал в ансамбле народных танцев карпатских горцев с почти таким же топором-чупагой. И умеет обращаться с пастушьим кнутом — дед научил, — поэтому и взял кистень.

— И то хлеб, — посмотрел я на Сергея. — Ладно, пошли…

…Совсем рассвело, когда мы добрались до говорливой горной речушки, весело

136.

прыгавшей с камня на камень куда-то в долину. Впрочем, сейчас, в утренние глухие часы, её беззаботный плеск звучал одиноко и как-то настораживающе. У подножья Карпат эта речушка уходила в болото, на котором гнездилось чудовищное количество уток и диких гусей — девчонки ловили их петлями и без конца коптили, причём половину копчёного мы вместе сжирали, "не отходя от кассы", и лишь вторую половину Ленка с трудом отвоёвывала на хранение. Копчёная дичь в Союзе считалась страшным дефицитом, но мы все ели её в походах и любили.

Правда сейчас нас сюда привели не утки и гуси, а мысли о более солидной добыче. Я уселся в густой, хотя уже сплошь жёлтой листве дуба над речкой. Сергей с Богушем залегли среди камней ниже по течению. Напротив нас — примерно на равном от них и от меня расстоянии — был небольшой песчаный пляж, тут и там расчёрканный самыми разными следами.

Зарядив аркебузу (не подшипником — их мы берегли — а подходящей галькой), я улёгся-уселся в очень удобном сплетении ветвей, положив оружие перед собой. Ажурная золотая занавеска листвы скрывала меня полностью; сверху я видел ребят за камнями, но с земли их едва ли мог бы заметить даже самый острый глаз.

Теперь надо было ждать.