Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) (СИ)

Он глянул недоумённо, но остановился — даже с удовольствием, пропуская мимо себя колону. Я достал и взвёл наган. Увидев это, Колька, ни слова не говоря, сдёрнул со спины свою вертикалку.

— Картечь? — спросил я. Он кивнул. — По команде. Шесть выстрелов, не больше.

— Мало не покажется, — заметил Колька, — у меня тут волчья, по девять в патроне…

Негры тут же сбавили темп, и голосить стали поменьше. Всё-таки они были очень трусливы, и меня неприятно поразила эта мысль: что нам приходится погибать в схватках с таким шакальём. Всё равно что волку воевать с крысами…

Они перешли на шаг, но всё равно приближались. У меня мерзко и неожиданно скрутило живот. Полсотни метров.

— Чё-то страшно, — со смешком сказал Колька.

— Страшно, — меня дёрнуло нервным спазмом.

Сорок метров. Они шли, переглядываясь и каркая, скрипя, щёлкая опасливыми и злыми голосами.

Тридцать метров.

Виктор Цой

Зёрна упали в землю, зёрна просят дождя —

Им нужен дождь.

Взрежь мою грудь, посмотри мне внутрь,

Ты увидишь: там всё

горит огнём!

Через день будет больно,

Через час будет больно,

Через миг будет

уже не встать!

Если к дверям не подходят ключи —

Вышиби двери плечом!

Мама, мы все тяжело больны,

Мама, я знаю — мы все сошли с ума,

Мама, мы все сошли с ума!

Сталь между пальцев.

Сжатый кулак.

Удар выше кисти, терзающий плоть —

Но вместо крови в жилах застыл яд —

медленный яд.

И вот кто-то плачет, а кто-то молчит,

А кто-то так рад,

кто-то так рад…

Ты должен быть сильным,

Ты должен уметь сказать: "Руки прочь,

Прочь от меня!"

Ты должен быть сильным —

Иначе зачем тебе быть?!

Что будут стоить тысячи слов,

150.

Когда важна будет крепость руки?

И вот ты стоишь на берегу

И думаешь: плыть — или не плыть?..

Мама, мы все тяжело больны!

Мама, я знаю —

мы все сошли с ума!!!

…Дымящиеся гильзы вылетели мне под ноги. Я вскинул руку с револьвером, стреляя в упор — раз, два, три!.. Ещё дважды огненной метлой ахнула картечь… Я вновь стрелял — уже в спины — раз, два! — и схватил Кольку за руку:

— Хватит, не стреляй!.. Беги!

— А ты? — он медлил. Я, выбивая шомполом гильзы, загонял в барабан новые патроны, натыкаясь в поясе на пустые гнёзда:

— Беги, говорю!

Колька побежал, не оглядываясь, но ружьё неся в руке. Я начал пятиться спиной, угрожая револьвером; негры стояли на месте, и я побежал тоже, сразу взяв разбег. Через несколько секунд позади вновь завыла погоня…

…Наверное, наша с Колькой стрельба всё-таки помогла, потому что мы с ним нагнали наших лишь у входа в ущелье. Я бросил взгляд вправо-влево — никого видно не было, и на миг меня посетила абсурдная, но страшная мысль: а что если никого тут нет?! Что тогда?! Но через секунду я заметил Свена — он из-за камней коротко взмахнул рукой и опять исчез, как в воду канул.

Ущелье ахнуло эхом. Мы пробежали низину, и я заорал, с трудом тормозя:

— Сто-о-ой!!!

Остановились все с видимым удовольствием, с железным присвистом обнажая оружие. Негры вваливались в ущелье радостной толпой, но вой и визг резко стихли — очевидно, наша решимость поколебала то, что у них по недоразумению именовалось "боевым духом". Тем более, что сейчас они находились ниже нас метра на четыре и явно не желали одолевать подъём навстречу клинкам.

А эта заминка решила всё. Слева и справа на скалах выросли лучники Свена и Тиля, а остальные их мальчишки законопатили вход в ущелье.

Наступила тишина. Лишь эхо дыхания пульсировало в ущелье. Потом раздался голос Свена — он сказал по-английски:

— Вот и всё! Лучники!..

…Негры, разделившись надвое, отчаянно бросились на прорыв, расстреливаемые из луков (я пожалел, что мы оставили девчонкам аркебузы). Стрелы с хрустом вонзались в спины, пробивали черепа, рассекали грязную кожаную одежду, пронзали щиты, доставая тех, кто пытался скрыться за ними…

Но и добравшихся-таки до нас оказалось предостаточно.

Кончик палаша в моей руке разрубил череп между глаз здоровенного "лба" под пернатым головным убором, достав мозг. Другого я пометил в горло над щитом. Слева мне в пояс ткнулся ассегай, но нанести удар у негра не получилось — Сморч, хэкнув, молодецким ударом своего топора практически располовинил негра и, захохотав, рявкнул:

— Чего стоим?! Вперёд надо идти!

И мы — пошли…

…Подобной мясорубки я себе и представить не мог. Приторный, удушливый запах крови повис в ущелье плотным густым пологом, мешая дышать. Мы не потеряли ни одного человека — негры были растеряны и не сражались даже, а так — наугад отмахивались клинками, десятками погибая в давке от наших ударов.

Переступая через трупы (и не ощущая вообще ничего, кроме лёгкой усталости), я подошёл к Свену и Тилю, пожал им руки. Фризон был ранен — брошенная тола рассекла ему левый висок, и он, весело скалясь, вытирал всё ещё текущую кровь ладонью,

151.

размазывая её по щеке небрежным движением. Я так и пожал окровавленную сильную ладонь…

— Полдела сделано, — подытожил Свен. — Теперь надо завершать, а это может оказаться посложнее…

Я отошёл к своим. У нас тоже кое-кто получил царапины, на каковые постепенно переставали обращать внимание, и среди мальчишек царило веселье. Похоже, даже излишнее, отдающее головотяпством.