Путь в Беловодье

– Я бы предпочел прозаическую форму. Но проза не обладает такой колдовской силой, как поэзия.

– Мне твои хулиганства не страшны, женишок… – пробормотал дядя Гриша, пытаясь подняться. Но вновь сполз на пол. У него носом шла кровь. – Я сам хулиган…

– Никакого вреда Машеньке не причинили. Ей лишь внушили, что ее похитили. На самом деле ее и пальцем никто не тронул. – Кажется, Сазонов ожидал этим признанием произвести потрясающий эффект. Но почему-то не произвел.

– А синяки? А следы уколов? – Дядя Гриша не верил.

– Иллюзия.

– Хулиган помоечный, ты ж над девочкой моей издевался!

– Вы так это все воспринимали. А на самом деле ничего подобного не было.

– Мне на твои оправдания насрать. – Дядя Гриша наконец поднялся. Его повело в сторону, и он плюхнулся в кресло.

– Оставьте его, – вмешался наконец Иван Кириллович. – Все не так ужасно, как вы думаете. И отпустите меня.

– Зачем? – спросил Роман.

– Что? – не понял Иван Кириллович.

– Зачем мне вас отпускать?

– Послушайте, Роман Васильевич, вам никто препятствовать не будет, клянусь. Что хотите, делайте. Но и мне не препятствуйте.

Ожерелье на шее Романа пульсировало – справиться с Сазоновым оказалось не так-то легко.

– Я вам не препятствую, Иван Кириллович, – сказал колдун. – Хотя на самом деле вам из Беловодья надо выйти и дверь закрыть. Всем надо отсюда уйти. Неужели не ясно, что жить в Беловодье нельзя? Здесь нельзя мусорить, мочиться, гадить. Здесь даже дышать нельзя. Сюда можно лишь на миг войти, да и то, остановив на этот миг дыхание, глянуть, удивиться и назад – в реальность.

– Кто вам это сказал?

– Я сам знаю.

Гамаюнов вздохнул. Довольно тяжело.

– Какое это имеет значение: нельзя… можно… Все равно с Беловодьем ничего не вышло.

– А это?! – Роман махнул рукой в-сторону окна, где в ночи светилось таинственное озеро. – Это же прекрасно. Вы-то сами понимаете, что это прекрасно?

– Да, Шамбала, зерно цивилизации. Мы погибнем, созданное нами исчезнет, но цивилизация вновь возродится и из своего тайного убежища явится. А вот для нынешнего мира мы ничего сделать не можем. Круг больше не расширяется. Беловодье было таким почти с самого начала. Да, в первые дни росло, а потом остановилось, замерло. И так уже много лет. Оно должно было раскрыться, как цветок. Увы, не получилось.

– Потому что вы залезли внутрь, как гусеница, и скушали ваш цветочек. То есть лепестки остались, а завязи нет. – Роман презрительно фыркнул. – Лешка понял это, потому и сбежал тогда, в первый раз. Так что вам придется отсюда уйти.

– Я не могу.

– Это почему же?

Гамаюнов с шумом втянул в себя воздух, будто собирался прыгать в воду, потом так же с шумом выдохнул и попросил:

– Подойдите.

Роман не стал спорить, приблизился.

– Отогните ворот свитера.

Роман сделал так, как его просили. На шее у Гамаюнова не было ожерелья. Колдун несколько раз моргнул, не в силах поверить.

– Сазонов?

– Нет.

– Но как… получилось?

– Беловодье. Оно растворило ожерелье. Нельзя было все время находиться внутри. Я знал это. Но не мог заставить себя выйти. Представьте. Других – заставлял. Гнал буквально. А себя – не смог. Видите, здесь никого больше нет, кроме меня и Грега. Даже Надя приезжала сюда изредка. А я не в силах был уйти. Даже когда понял, что ожерелье исчезает, все равно не смог. Мечта оказалась сильнее. – Иван Кириллович извинительно улыбнулся. – Но я не жалею. Тут, внутри, я многое могу. А большего и не надо. Я здесь отшельничествую.

– Но как же…

– Я использую Беловодье вместо ожерелья. Его сила – моя сила.

– Что ж вы не освободились сейчас! – усмехнулся Роман. Как ударил.

– Если оно позволяет использовать свою силу, – уточнил Иван Кириллович. – Но за пределами стены я – никто. Потому и ограду не смог починить. Ведь для этого надо выйти заграницу внутреннего круга.

– Он станет обычным бомжем, когда его выгонят отсюда, – внезапно подал голос Сазонов. Кажется, это открытие его радовало.

Иван Кириллович обвел взглядом присутствующих:

– Кто осмелится?

– Почему бы и нет? – Сазонов торжествующе усмехнулся. Спеленатый заклинаниями, он вел себя как победитель. Роман вновь невольно восхитился его выдержкой. – Чем ты лучше других, что ползают по помойкам? Новые властители позволили себе наплевать на них и выгнать к чертовой матери из их уютного кружка, внутри которого они были защищены от всех тревог, бурь и напастей. Это было их Беловодье, где они прежде скромно кормились и однообразно работали, не тревожась о грядущем. Внутри своего круга все верили, что они – самые лучшие в мире. А теперь у них ничего нет. Почему же ты вообразил себя исключительным?

– Вадим, когда мы работали с тобой в проекте, ты говорил совершенно иное.

– Нет. Это тебе слышалось другое. Я никогда не страдал идиотизмом. Это ты все повторял: Шамбала, цивилизация. А меня это не интересовало.

– Так, хватит, наболтались! – Роман поднялся. – Григорий Иванович, Баз, вы побудьте с Сазоновым. На всякий случай. Что-то я не доверяю этим путам Беловодья.

– Вы должны пообещать, что оставите меня здесь, внутри круга, – попросил Иван Кириллович.

– Не мне решать, – отрезал Роман.

– Что?