Путь в Иерусалим

Биргер Бруса просто лишился дара речи и замер, едва натянув штаны. То немногое, что он знал об Арне, вызывало всеобщие насмешки, да и Эмунд Ульвбане тоже обозвал его монашкой. И теперь этот верующий в Бога, очень серьезный молодой человек стоит перед ним и говорит такое, во что невозможно поверить, однако в лице его нет ни тени лжи. Биргер Бруса не знал, что и думать, и, хотя речи юноши показались ему безумными, сам Арн не производил впечатления сумасшедшего. Сомнение дяди было столь очевидным, что Арн сделал нетерпеливый жест рукой и внезапно предложил:

— Дорогой дядя, ты гораздо сильнее меня, примерно как этот Эмунд. — Арн говорил запальчиво, все более загораясь какой-то идеей. — Возьми меня за руку и встань рядом, — продолжал он и протянул руку Биргеру Брусе, который, сам не ожидая того, взял ее и удивился ее силе. А тем временем Арн повернулся так, что они теперь стояли наискосок друг от друга, как обычно, когда хотят померяться силой. — Вот так! — весело воскликнул Арн. — Попробуй-ка теперь повалить меня. Ведь ты сильнее!

Биргер Бруса сделал неуверенную попытку, не возымевшую никакого действия и лишь рассмешившую Арна. Тогда он повел себя решительнее, но в следующий же миг упал прямо в грязь. Изумленно поднявшись на ноги, он снова схватил сильную руку Арна. И вновь покатился на землю. Этот мальчик вертел его, как игрушку. После третьей попытки Арн поднял руки, останавливая дядю.

— Послушай теперь, — сказал он. — Точно так же я могу справиться с Эмундом или с кем угодно, и я скажу тебе почему. Все эти годы в монастыре я упражнялся ежедневно, больше кого бы то ни было. Владеть оружием меня учил человек, который прежде был тамплиером в Святой Земле. Клянусь Пресвятой Девой и святым Бернардом, моими небесными покровителями, что я владею мечом лучше всех вас, и тебе следует знать, что в такой серьезный миг я никому не солгу, тем более своим родичам.

Биргер Бруса почувствовал, как убедительность и искренность Арна передались ему и словно озарили его светом. Он вдруг понял, что все сказанное Арном — чистая правда. Поразмыслив еще немного, он просиял и радостно обнял Арна. Биргер Бруса, у которого был острый ум, особенно в том, что касалось борьбы за власть, наконец-то понял, что для Фолькунгов черное может обернуться белым, причем независимо от того, кто на рассвете выиграет поединок — Арн или Эмунд Ульвбане. Либо Арн выиграет, либо он проиграет, но с большей честью, чем Магнус. И тогда победа Эмунда будет считаться постыдной.

Однако уже заранее скорбящие родичи испытали сомнения и недовольство, когда Биргер Бруса вернулся в палатку и объявил, что Арн — тот человек, который может сразиться с Эмундом Ульвбане, что надо всем сообщить: Арн оскорблен больше других, ибо Эмунд не только обозвал его, но и произнес хулу на дом Божий, в котором воспитывался Арн.

Терзаемый сомнениями, Магнус возразил Биргеру Брусе. Он видел, что жизнь его спасена, хотя он уже было начал прощаться с ней, но вместе с тем понимал, что потеряет сына, и сетовал, что ему не подобает так поступать: взрослый мужчина должен сам защищать свою честь и не посылать на верную смерть юношу-сына. Осторожные уверения Арна в том, что разумнее послать на поединок того, кто лучше владеет мечом, он не принял всерьез.

Юар сын Едварда, растерянный, оставил Фолькунгов на ночь и вместе с четырьмя дружинниками удалился. Вид у них был смущенный, когда они, опустив глаза, попрощались, прося Божьего благословения на юного Арна, у которого еще виднелся пушок на щеках.

Когда Фолькунги наконец остались одни, Магнус предложил молиться всю ночь, кто сколько выдержит. Арн нашел предложение хорошим, но как же удивились его родичи, когда он начал с того, что помолился об Эмунде Ульвбане, его грехах и гордыне.

* * *

На рассвете того утра, которое надолго запомнят все жители Западного Геталанда и о котором расскажут столько саг, собралось множество народа, будто на тинг. Люди толпились вокруг того места, которое называлось встречей трех дорог: оно находилось в трех выстрелах из лука от скалы тинга, и здесь уже не действовали законы мира. Мало кто уехал накануне домой, хотя тинг и окончился, — все желали посмотреть на сражение, которое могло стать причиной войны.

Не уехал домой и никто из Фолькунгов или Эрикова рода, все как один должны были показать людям короля, что убийца их родича нанесет удар им всем без исключения. Еще важнее было находиться рядом с человеком, который решил пожертвовать своей жизнью во имя чести. С родичами следует быть вместе от рождения до смерти, и вот теперь настал смертный час.

Молча и торжественно пришли с запада к месту поединка Фолькунги и род Эрика. С востока тянулись люди и родичи короля: они веселились и смеялись, ибо знали, что победа — за ними. Если Магнус сын Фольке не явится, спасая свою жизнь, то все равно победят люди короля, так как Фолькунги будут посрамлены. А если Магнус сын Фольке встретится с Эмундом Ульвбане лицом к лицу в поединке, то и тогда их ждет верная победа, и к тому же будет на что посмотреть.