Путч будет завтра (Старинный романс)

Неподалеку раздавались звонкие удары по мячу и веселые выкрики. Алексей Алексеевич не спеша побрел в ту сторону и через некоторое время вышел к теннисным кортам, два из которых были свободны, а на третьем его соседка по автобусу – та, что привезла с собой гитару – и режиссер энергично орудовали ракетками.

– Алексей Алексеевич! – заорал Нахапаров. – Идите сюда. Вы в теннис играете? А то Ирочка меня совсем загоняла. Смените, дайте дух перевести.

– Стоит ли? – усомнился Алексей Алексеевич. – В юности пробовал, но с тех пор лет сто в руках ракетку не держал.

– Идите – идите, – махала рукой женщина. – Подумаешь, не держал! Вот сейчас и возьмете… Ну же, идите скорей сюда. Что Вы как тень отца Гамлета…

– Да нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, – ответил Алексей Алексеевич и, отвернувшись, побрел прочь. За спиной снова послышались звонкие удары ракеток по мячу. На работу, что ли, позвонить? – подумал Алексей Алексеевич. – Где у них здесь телефон?

Телефон, как оказалось, расположен был в вестибюле второго корпуса. Очередь Алексею Алексеевичу тут же и сообщила, что корпус этот в санатории самый “фешемебельный” и элитарный – надо же, и среди элиты есть своя элита, рассеянно удивился Алексей Алексеевич – что находятся в оном корпусе исключительно люксы, а уж если и не люксы, то самые клевые номера на одного человека. В разгар обсуждения этой животрепещущей темы в вестибюль вошла льдышка из третьего купе и целеустремленно направилась к лифту. Поймав на себе ее взгляд, Алексей Алексеевич сделал большие глаза и со всеми возможными почтительностью и пиететом оглядел окружающую роскошь. Девушка нахмурилась, хотела что-то сказать, но дверцы лифта открылись перед нею, она отвернулась, шагнула внутрь и уехала. Настроение у Алексея Алексеевича тут же несколько и улучшилось, отчего самому ему сделалось смешно.

Пятнадцатикопеечные монеты – вещь на юге безумно дефицитную – Алексей Алексеевич предусмотрительно привез с собой во вполне достаточном количестве, можно было не экономить. Новость, которую он услышал, того стоила. “Сашка-охламон”, оставшийся вместо него исполнять обязанности завлаба, просто захлебывался от возбуждения и желания как можно скорее сообщить “Ал-Алу” все успевшие накопиться новости.

От О’Нила, оказывается, пришло письмо, содержащее сразу два потрясающих известия. Во-первых, Алексей Алексеевич вскоре должен был получить приглашение принять участие в конгрессе, "имеющем себя быть" в апреле будущего года в Сиэтле. Во-вторых, О’Нил прислал “дорогому другу” Алексею Алексеевичу тезисы своего доклада, по которому хотел бы знать “дорогого друга” Алексея Алексеевича мнение.

– Это часть нашей пятнадцатой, вся шестнадцатая и боком залезает на семнадцатую серии, – орал Сашка в трубку. – Он сегодня звонил, спрашивал тебя. Так я ему сказал, что у нас есть во многом схожие результаты, вот только основной массив данных лежит в верхней части спектра, да и истолковываем мы их несколько иначе. Старик заволновался, предлагает обменяться полными результатами серий и попробовать подготовить общий доклад. Или, во всяком случае, как-то состыковаться. А насчет денег на загранкомандировку, Ал-Ал, не сомневайся, я ходил к “столпу”, он обещал выделить, – “столпом науки”, или сокращенно “столпом” сотрудники института окрестили зама по научной работе.

Трубка вибрировала и тряслась, голос Сашкин, казалось, слышно было даже за пределами корпуса. Смысл всех его воплей сводился к тому, что и заболел, и уехал “на юга” шеф уж очень не вовремя и, вообще, некстати, ну а что теперь делать и как быть он, Сашка, представления не имеет.

Алексей Алексеевич с трудом вклинился в Сашкин монолог и велел, с тезисов О’Нила копию сняв, с проводником ближайшего поезда оную копию ему, Алексею Алексеевичу в Севастополь переправить.

– Звонить тебе буду домой завтра поздно вечером. Не забудь только номер вагона и имя проводника записать, а то знаю я тебя. Ты будешь каяться и извиняться и бить себя в грудь кулаком, а я вдоль состава бегать, проводников ловить и опрашивать: не оставил ли кому длинный лохматый очкарик бумаги для передачи…

Вести были неоднозначные, как к ним относиться, вот так сразу Алексей Алексеевич решить не мог. О’Нил наступал на пятки в области, где Алексей Алексеевич привык считать себя и сильнее, и дальше продвинутым. Но, с другой стороны, совместный доклад был вещью лестной и вполне в духе времени, а если бы удалось договориться и скоординировать усилия, они с О’Нилом рванулись бы вперед с такой скоростью, что прочим конкурентам в их непростой проблеме делать стало бы и вовсе нечего.

Алексей Алексеевич машинально глянул на часы и обмер. Еще полчаса назад ему полагалось быть у врача. Он и побежал. Нет, что ни говори, а санаторный отдых грозил обернуться делом хлопотным и суетливым.