Путешественница

Он кончиками пальцев тронул глянцевые фото, повернулся, отстранившись от них, и ткнулся мне в плечо, падая, как подрубленное высокое дерево, и рыдая.

Я гладила его по голове и обнимала за вздрагивавшие плечи. Мои слезы падали на его рыжую гриву, пока я нашептывала ему слова утешения, более подходившие для ребенка, чем для взрослого мужчины. Это было больно, но так было нужно — прямо хирургическое вмешательство.

— Как назвала?

Джейми удалось подняться и сесть. Он утер глаза и нос и взял снимки, стараясь их не запачкать.

— Как ее имя?

— Брианна. — Я была горда назвать отцу имя дочери.

— Брианна. — Джейми неожиданно для меня нахмурился. — Как ужасно! Она же девушка!

В сердце кольнул холодок.

— Что же здесь ужасного?! Я считаю, что это очень красиво. И ты сам просил дать ей такое имя. В чем ужас?

Джейми растерянно захлопал ресницами.

— Я просил? Когда?

— Когда… когда мы с тобой… тогда, когда в последний раз…

Я поджала губы, борясь с плачем, но сдержалась.

— Ты просил дать такое имя в честь своего отца, Брайана. Получается Бриан — Брианна. Теперь ясно?

— А, верно. — Его лицо прояснилось. — Да, я просил, правда. Но я ведь думал, что будет парнишка.

— Ты хочешь сказать, что сожалеешь о том, что у тебя дочь?

Разозлившись за такую неблагодарность, я принялась собирать карточки.

— Нет. Нет, не жалею. — Он взял меня за запястья, останавливая. — Только я потрясен твоим возвращением. И дочерью.

Я молча уставилась на него. У меня много времени, чтобы обдумать все в мелочах, задать самой себе вопросы, которые мог задать мне Джейми, и тут же ответить на них, но я все равно чувствовала, что меня будто пришибли мешком из-за угла. Желудок свернулся в узел, а ноги стали ватными. Джейми не ждал меня, это ясно. Естественно, он жил своей жизнью, и вдруг — я. Впору было с ума сойти.

— Ты хочешь… чтобы я вернулась к себе? Тебе жаль, что я здесь?

Он сильно сжал мои плечи, и я почувствовала боль.

Джейми чуть отпустил меня, когда я пискнула, но держал меня руками. Мой вопрос поразил его не меньше, чем мое негаданное возвращение. Бледный, он сделал несколько вдохов.

— Нет. Нет, не думай так. Я рад тебе.

Он дал безапелляционный ответ.

Джейми поднял фотографии, которые я не успела взять, сложил их на коленях и смотрел, спрятав от меня лицо.

— Брианна. Нет, англичаночка, нужно говорить по-другому — Брина.

Это было сказано по-горски — акцентуирован первый слог и почти съеден второй.

— Брина?

Он подтвердил свой вариант имени кивком.

— Ну да. Но можно и Брианна. Хорошо назвала.

— Спасибо.

Джейми поднял глаза от снимков, тая улыбку.

— Расскажи о ней.

Он водил пальцем по той фотографии, где ей было два года.

— Каким младенчиком она была, а? Как лежала в кроватке? Что сказала, когда выучилась словам?

Повинуясь его жесту, приглашавшему меня сесть ближе, я придвинулась к нему. От Джейми пахло свежевыстиранным полотном и чернилами для печатания, а также возбуждающим запахом мужчины.

— Первое слово — «собака». А вторым было «нет».

Джейми заулыбался, кивая.

— Это они хорошо знают. Ей нравятся собаки, верно? — Он нашел среди вороха фотографий ту, где Бри была со Смоуки. — Прекрасный пес! Какой он породы?

— Ньюфаундленд. — Я нашла еще один, где она тоже была со щенком. — Вот еще, здесь песик подарен моим другом.

День угасал, постепенно сменяясь вечерней мглой. Дождь уже шел, но за разговором мы не замечали его, как тут другой звук отвлек наше внимание — у меня жестоко бурчало в животе, и расшитое кружевами платье от госпожи Гуттенберг не могло сдержать этих звуков. Последний раз я ела, когда приземлилась у камней.

— Хочешь есть, англичаночка?

— Ну да, — честно призналась я, не видя смысла скрывать очевидные вещи. — Снедь в верхнем ящике, как тогда?

В первые дни и месяцы нашего брака у меня появилась привычка хранить еду — булочки, пирожки и сыр — в комоде, в верхнем ящике.

Джейми потянулся.

— Да, как и тогда. Но сейчас там будет разве несколько сухих от старости лепешек. В таверне можно…

Лицо моего любимого шотландца очень точно отображало все его чувства. Сейчас он испугался, и на лице отобразилась тревога.

Она стала сильнее, когда Джейми взглянул в окно, где вечер уверенно вступал в свои права.

— Таверна! Бог мой! Мистер Уиллоби ждет меня! Как же я забыл!..

Он рывком вскочил с койки, нашел свежие чулки в комоде и лепешки для меня, которые торопливо сунул мне, а сам одевался, сидя на стуле.

— Что за мистер Уиллоби?

Поедаемая мной лепешка не мешала мне задавать вопросы.

— Черт побери! Мы условились встретиться в полдень, а я забыл, совсем забыл! Сколько же времени утекло? Должно быть, на часах уже четыре?

— Должно быть. Недавно били куранты.

— Черт побери!

Он быстро обул туфли с оловянными пряжками, рванул с крючка камзол и побежал к дверям, но потом остановился.

— Ты идешь со мной в таверну? — обеспокоенно поинтересовался он.

— Даже табун диких коней не смог бы мне помешать сделать это. — Облизав пальцы, я взяла свой плащ.

Глава 25

Дом удовольствий

— А кто это, мистер Уиллоби?

Мы выходили из карфаксской арки на мостовую.