Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

Послышался громкий протяжный крик сверху, то ли дело повторявшийся. Видимо стремясь донести до всех смысл Писания, вдова помолчала, а затем вновь приступила к чтению. Своими светлыми, влажными, как устрицы, глазами она посмотрела в потолок, а потом обвела взглядом испуганную и растерянную аудиторию.

– «Впрочем, спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием»[2].

Китти бурно зарыдала и припала к плечу сестры. Мэгги Элен покраснела, отчего россыпь ее веснушек стала почти не видна, а ее старший брат от постоянных криков побледнел, как мертвец.

– Миссис Кирби, – произнес появившийся в комнате Джейми, – соблаговолите прекратить.

Тон был вполне вежливым, но взгляд Джейми, очевидно, отличался теми же свойствами, как тот, что встретил бедный Джеху перед своим примечательным полетом в результате контакта с сапогом. Миссис Кирби осеклась, ахнула и уронила Библию.

Джейми нагнулся, поднял книгу и показал миссис Кирби зубы. На улыбку не очень походило, но привело к удивительным последствиям: миссис Кирби побледнела и прижала пухлые руки к груди.

– Наверное, вам лучше пойти на кухню, чтобы заняться делом? – спросил Джейми, подняв голову.

Кухарка Сьюзи вылетела за дверь, словно несомый ветром осенний лист. Миссис Кирби, сохраняя достоинство, прошествовала следом.

Джейми, обрадованный своей победой, быстро приспособил всех к делу: вдове Мюррея и ее дочерям велел заняться стиркой, маленьких детей под присмотром Мэри Макнаб послал ловить кур, старшие ребята облегченно отправились заботиться о корове и козах.

Комната наконец опустела, и он задумался. Что же делать дальше? Казалось бы, долг звал находиться наготове, но Джейми прекрасно понимал, что Дженни права и он ей ничем и никак не сможет помочь. Во дворе стоял на привязи чей-то мул, и это означало, что повивальная бабка уже наверху и помогает роженице.

От беспокойства он не мог оставаться на месте и потому мерил шагами гостиную, держа в руках Библию, и хватался за все подряд. Вот поцарапанная и расколотая книжная полка Дженни, это результат прошлогоднего визита «красных мундиров». А вот большой серебряный поднос для фруктов и цветов, вделанный в середину стола, он не влезал в солдатский ранец, и драгоценную вещь попортили прикладами от досады, но оставили на месте, даже не выломали. Да уж, поживиться у них англичанам так и не удалось. Разумеется, кое-что они смогли позаимствовать, однако то, что действительно представляло ценность, в том числе вино Джареда, надежно спрятали в убежище священника – потайной каморке без окон, какие, начиная с шестнадцатого века, когда католичество в Англии подпало под запрет, стали устраивать джентльмены-католики в своих жилищах как укрытие для духовных пастырей[3].

От очередного долгого стона Джейми невольно покосился на семейную Библию в своей руке и почти неосознанно раскрыл ее на первой странице с хроникой браков, рождений и смертей членов семьи.

Первая запись свидетельствовала о браке их родителей. Брайан Фрэзер и Элен Маккензи. Разборчивым округлым почерком матери были написаны имена и дата свадьбы, а ниже размашистыми каракулями отца – короткая приписка, гласившая: «Брак по любви». Красноречивое примечание: в следующей строке, записанной месяца через два, было засвидетельствовано рождение Уилли.

Как обычно, прочитав это, Джейми улыбнулся и посмотрел на собственный портрет: он, лет двух, красовался на картине рядом с Уилли и Брэном, крупной оленьей борзой. Это была единственная память об Уилли, скончавшемся в одиннадцать лет от оспы. Картина была с дырой, последствием штыкового удара, отразившего крушение надежд своего прежнего владельца.

– А если бы ты не умер, – тихо спросил Джейми мальчика на картине, – что тогда?

Действительно, что тогда? Он задержался взглядом на последней записи: «Кэтлин Мэйзри Мюррей, родилась – декабря 1749 года, умерла – декабря 1749 года» и закрыл Библию.

И это тоже вопросы. Не явись красные мундиры в тот день, второго декабря, может, и Дженни не родила бы до срока? А было бы лучше, если б у них было вдоволь провизии и сестра не голодала?

– Кто знает? – вновь спросил он портрет.

Рука нарисованного старшего брата покоилась на его плече, и он помнил, что всегда чувствовал себя уверенно, когда Уилли стоял позади.

Раздался еще один крик, и от ужаса Джейми непроизвольно сжал Библию.

– Молись за нас, брат, – прошептал он, перекрестился, вернул книгу на место и отправился на помощь старшим мальчикам.

Впрочем, он оказался не особенно нужен. Рэбби и Фергюс прекрасно ухаживали за немногочисленной оставшейся скотиной, а десятилетний маленький Джейми был вполне крепок и сообразителен и успешно помогал. Джейми поискал себе занятие, затем прихватил охапку сена и понес вниз по склону к мулу повитухи. Когда сено закончится, придется зарезать корову: в отличие от коз зимой ей не хватит еды на склонах, хотя младшие дети и таскают ей траву. Если повезет, на солонине можно продержаться до весны.

Он вернулся в коровник. Увидев Джейми, Фергюс, который сгребал навоз, дерзко вздернул костлявый подбородок: