Путешественница. Книга 2. В плену стихий

– Фергюс, когда сманивал нас, говорил, что будут кормить по-людски, мы и повелись, – сетовал Маклауд. – Да только на столе все свиная солонина и вечные сухари, и желудок не благодарит кока.

– Мы не хотели из-за мелочей лезть к Джейми Рою, – добавил Риберн. – Джорджи предложил жарить овсянку на своей сковороде на огне лампы. Так мы и делали, пока овес не кончился. Теперь приходится довольствоваться тем, что есть, ведь ключ от кладовки есть только у мистера Мерфи. – Риберн смутился и доверительно добавил: – Мы не хотели бы его просить, потому что знаем, что он о нас думает.

– Миссис Фрэзер, вы знаете, кого он называет негодяями? – решил добить меня Макри, вскинув кустистые брови.

Слушая, я собирала травяной отвар для Иннеса: анис и дягиль, конская мята (щепотки побольше), побеги перечной мяты. Несчастный шотландец немедленно надел рубаху, которую я ему отдала, вручая коробочку с травами, завернутыми в марлю, чтобы сберечь их полезные свойства.

Обещая поговорить с коком насчет обогащения рациона столь любимой матросами овсянкой, я одновременно давала наставления Иннесу:

– Заварите это себе в чайнике, а когда настоится, пейте по полной чашке каждую смену вахты. Завтра, если ничего не удастся, применим более сильные средства.

Бедняга не знал куда деваться от лукавых взглядов товарищей, а когда его чрево отозвалось трескучим звуком на мою угрозу и все покатились со смеху, и вовсе сконфузился.

– Эх, миссис Фрэзер, здорово вы его напугали! Так все дерьмо-то повыйдет до завтра, – прокомментировал эту щекотливую ситуацию Маклауд.

Иннес, увлекаемый прочими, обреченно последовал за веселыми шотландцами. К тому времени его лицо приобрело оттенок алой артериальной крови.

С Мерфи и впрямь пришлось поговорить. Как он ни язвил, я добилась своего и теперь отвечала за приготовление завтрака, включавшего – о шотландское счастье! – кашу из овсяной крупы, правда, я обязывалась готовить эту пищу богов в отдельном котле и с отдельным черпаком, чтобы, избави бог, овсянка, оскорблявшая эстетическое чувство мистера Мерфи, не касалась других блюд, и не петь при готовке. В целом моя стряпня должна была производиться под недреманным оком кока, строго следившего за тем, чтобы присутствие женщины на кухне никоим образом не нарушало установившегося порядка, которому он неуклонно следовал.

Под вечер мне не спалось, и, думая, что могло послужить причиной бессонницы, я вдруг поняла, какой поразительной была эта история с овсянкой. Жалобщики сказали, что не сочли себя вправе обратиться к Джейми со своей проблемой – он ведь ничего не знал! – и предпочли решать ее своими силами, буквально ища себе пропитание. К тому же, хорошо зная Джейми, я привыкла, что никаких вопросов, а тем более проблем, у его людей не возникает: обыкновенно он сам знал, что происходит в его владениях, кого нужно приструнить, а кто нуждается в помощи. В результате все оставались довольны, а Джейми знал, кто каким духом дышит на него и почему. Подозревать кого-либо из подчиненных в кознях против себя не было необходимости, по крайней мере арендаторы в Лаллиброхе всегда были откровенны и не обращались бы с просьбами к чужому человеку, если им мог помочь Джейми.

Я твердо вознамерилась поговорить с мужем о том, что творится на корабле, но не застала его за завтраком – он с двумя матросами отправился ловить снетков. В полдень он вернулся, загоревший и радостный, ничего не подозревающий о том, что между ним и командой выросла стена отчужденности.

– Англичаночка, что ты сказала Иннесу? – широкая улыбка свидетельствовала о хорошем расположении духа. – Сидит вот уже полдня в гальюне справа по борту. Дескать, не выйду, пока не опорожнюсь, иначе миссис Фрэзер потребует к себе.

– Ага, вот как. Я обещала поставить ему клизму, если ему не удастся опорожниться до конца дня.

Джейми бросил иронический взгляд в сторону гальюна.

– Ну, коль не справится, сидеть ему там до конца плавания.

– Думаю, что такого больше не повторится, ведь команда снова будет получать овсянку на завтрак.

– Ты хочешь сказать, что сейчас они не получают? – удивился Джейми.

Пока он мыл руки, я рассказывала о том, как бунт против кока не удался благодаря моему вмешательству. Говоря о том, что конфликт удалось погасить, я внимательно следила за тем, как Джейми реагирует на мое сообщение.

– Это должен был решить я. Почему они не пришли с этим ко мне? – На его лицо легла тень.

– Когда-нибудь они бы и пришли, но я узнала об этом раньше, увидев, как корчится Иннес, сидя над люком.

Джейми с помощью пемзы счищал рыбью кровь с пальцев и молчал.

– Ты относишься к матросам по-другому, нежели к лаллиброхским арендаторам? – честно поинтересовалась я.

– Именно так, я отношусь к ним по-другому. Они не то же, что мои арендаторы, – тихо проговорил Джейми, опуская руки в тазик с водой, в которой поплыли чешуйки, похожие на полумесяцы. – Я плачу им и только.

– Но они считают тебя хорошим человеком. Кроме одного, очевидно, – поправилась я, вспоминая то, что поведал Фергюс.