Путешествие без карты

Меня вынудили согласиться на интервью, но я решил прибегнуть к уловке и сел на пароход в 9.30. Крохотный порт Лео с билетной кассой, таможенником, проверяющим багаж только у африканцев, и чиновником иммиграционной службы, занимающимся только белыми. А на той стороне все чиновники негры, и не досматривают багаж даже у белых. Сколько возможностей для белого контрабандиста в наши дни в Африке!

Браззавиль гораздо более красивый и привлекательный город, чем Лео: в Лео Европа своими небоскребами давит на африканскую почву, а здесь Европа утопает в африканской зелени. Даже магазины тут шикарней, чем в Лео. Жители Лео называют Браззавиль деревней — но уж лучше милая провинциальная деревушка, чем скучный город.

Тихий день. Вечером отправился на такси в книжную лавку и купил первый том «Полного издания дневников братьев Гонкур». Выпил рюмку виски один у себя в комнате. Приятно недолго побыть одному.

Индуизм — религия тропиков: ответ на нескончаемое кровопролитие, которое встречается лишь там. На каждое насекомое, убитое в Европе, в тропических странах приходится по крайней мере сотня. Убивают не задумываясь — пятна везде: на салфетках, страницах книг.

Великолепный обед — наверное, поэтому так плохо спал.

Возможный эпиграф: «Вот они, пути и холмики праха для таких смертей и такого отчаяния». Диккенс.

8 марта. Браззавиль

Дочитываю «Дэвида Копперфилда». Из книги выпала страница или меня подводит память? Точно помню, была иллюстрация: Стирфорт среди обломков судна, а может, эта картинка была только в моем воображении? Стирфорт всегда притягивал меня, и хотя ребенком я трепетал, читая о мистере Мердстоуне и его трости, пожалуй, именно смерть Стирфорта породила во мне страх утонуть — умереть так, как он.

Двор гостиницы запружен бедными молодыми африканцами, которых какой‑то никудышный художник — европеец выучил делать на черной бумаге «декоративные» изображения танцовщиц — все одинаковые. Наверно, продают их туристам. Этим художником восхищался библиотекарь в Лео, он с гордостью показал мне одну из его работ — не хуже, не лучше всех прочих; пожалуй, от работ, сделанных его учениками, эта отличалась только размерами. Сравнивая плоды трудов этого художника с искренней манерой одного американца на Гаити, ужасаешься тому, сколько он нанес вреда и сколько вкусов испортил.

Интересно, кто мог читать в браззавильском аэропорту «Англию в XVII веке» Дэвида Огга?

В самолете английские газеты за седьмое марта. Откуда? Либревиль: маленький симпатичный аэропорт, сплошь зелень и вода, словно на пригородной железнодорожной станции. За спиной, на западе, маячит Атлантика. Большая компания пришла проводить африканца в Париж. Все в ней перемешано: белые и негры, мужчины и женщины. Совсем не так, как в Бельгийском Конго, где женщины до сих пор не получают образования. Негр — священник. Негритянские девушки очень хорошенькие, в европейской одежде, многие в коротких пышных юбках. Чрезвычайная сердечность, горячие рукопожатия, шумная приветливость. Колониализм поспешно и униженно сдает позиции. Стоит только сравнить с официальным отступлением в Бельгийском Конго и приказом чиновникам не «tutoyer»[113]. И все‑таки нельзя отделаться от впечатления, будто худшие из белых перемешались с худшими из негров. В 4.30 пополудни почти все пьют виски. Влажные, потные волосы белых женщин.

В Дуала меня встретил Б., старый приятель по Индокитаю. Пошли в бар вместе с ним и одним американцем, а потом вдвоем с Б. ко мне в гостиницу. Номер с кондиционером, чудесный вид: пальмы, лес, водная гладь. Вечером: красивые, хорошо одетые женщины с прекрасной косметикой, танцы, веселье, не свойственные английским колониям. Вместе с Б. и еще с кем‑то зашли во «Фрегат»: проститутки — негритянки и крохотная танцевальная площадка. Молодые французские моряки угощают выпивкой и танцуют с прости — тутками щека к щеке. Одна из девушек необыкновенно красива, с печальными, всепонимающими глазами.

Конвой в западную Африку

9 декабря 1941 года