Путешествие без карты

Вы отправляетесь в собор к мессе. Крестьяне в синих бумажных штанах, коленопреклоненные, стоят минута за минутой, раскинув руки в стороны, как на распятии. Старуха с трудом передвигается на коленях в сторону алтаря, другая распростерлась на полу, прижавшись лбом к камням. Долгий рабочий день окончился, но не окончились страдания. Здесь ощущался дух стигматов, и вы внезапно сознавали, что перед вами народ Божий и в этих немолодых, умученных работой людях с невежественными лицами заключено то лучшее, что есть в душе у человека. Натруженные в поле руки старика и через пять минут еще простерты в стороны, молоденькая девушка с ребенком на руках, терзаясь болью, идет по нефу на коленях, за нею в той же позе следует ее сестра, это печальное, медленное, маленькое шествие направляется к подножию креста. Казалось бы, сама их жизнь — сплошная мука, но, как святые, они взыскуют лишь одно блаженство, которое им доставляет еще больше боли.

Неподалеку от собора находился рынок — угрюмое местечко в час заката, такой скудости я не встречал даже в западноафриканском буше: чуть — чуть картофеля, чуть — чуть бобов, безвкусные по форме и по цвету плетеные корзины и гончарные изделия (туристов не было заметно — они могли приобрести точно такие же шедевры на Челси в магазинах фирмы «Котсуолд»), ужасные игрушки, украшения; подержанные пистолеты прикорнули между горок овощей — смерть можно было сторговать за несколько десятицентовиков. От пыли першило в горле. В тавернах было очень грязно и очень людно, какой-то пьяный качался, опершись на кий. В центре на небольшом, свободном от людей пространстве выступал молодой клоун с размалеванным лицом и смоляными волосами индейца, в серой потрепанной ночной сорочке, по виду ему было лет пятнадцать. Он важно расхаживал перед своим диковинным, сюрреалистическим реквизитом: двумя мегафонами, бутылкой текилы, утыканной гвоздями доской, утюгом и маленькой жаровней, задубелым подошвам его ног не страшны были ни стальные острия, ни огонь — он продавал страдания за деньги, стяжал стигматы ярмарочного балагана. Представлению помогал маленький оркестр, улыбчивым мальчикам — музыкантам было лет по четырнадцати от роду.

Я прошел немного дальше и очутился перед построенным в семнадцатом веке Темпло — дель — Кармен, коричневый фасад которого был щедро изукрашен скульптурными изображениями и цветами работы резчиков — индейцев. Если вы пристально вглядывались в каменные изваяния, они казались издавна знакомыми бородатыми европейскими пророками с самодовольными лицами и с прижатой к сердцу Библией, но стоило вам отойти немного в сторону, и это уже были не христиане, а индейцы, то было торжество неистовой материи над духом, и каменная плоть, бурля, вздымалась к небесам.

На балконах административных зданий целыми днями стояли отцы города. Со времени моего мексиканского путешествия балконы для меня неотделимы от официальных лиц — пузатых мужчин с сизо — небритыми щеками, в широкополых шляпах и с оружием на боку. Во всех городах Мексики они с утра до вечера торчали на своих балконах и вглядывались в даль, где, судя по их лицам, им открывалось что-то высшее.

Воскресный визит

В воскресенье я был в гостях у шотландки, которая в течение многих лет, с тех пор как потеряла ферму в одной из революций, владеет магазином — над ним мы и сидели. Независимая, откровенная женщина, протестантка по вероисповеданию, она была оплотом здравомыслия в этой стихии дикого, изменчивого фанатизма. Она всему дала свою оценку, досталось по заслугам и Седильо; она была резка, мужественна, грубовата и пряма, словно шотландский переулок. С лестницы доносился запах хорошего кофе, который продавался в магазине; после занятий теннисом в Американском клубе вернулась ее дочь. Но за столом все так же пустовало место — тот, для кого оно предназначалось, пришел под самый конец трапезы.

С., поздний гость, был выходцем из Англии, появившимся на свет в Мексике, и по — английски говорил с испано — американским акцентом. Худой, темноволосый, какой-то весь лоснящийся, он был учтив чрезмерною учтивостью провинциала и принадлежал к тем людям, которых избегаешь на приемах. Он стал нам объяснять, что его вынудило задержаться: пришлось кружным путем ехать из Мехико, его предупредили, что под Керетаро неспокойно из-за революционеров (этим эвфемизмом заменяют в Мексике слово «бандит»), только вчера его приятеля обчистили до нитки, отняли деньги и одежду. Его речь отличалась педантичной правильностью слога. То была светская беседа по — мексикански.