Путешествие Черного Жака

«Это же надо, — вдруг посетила меня поразительная мысль, — а ведь длинноухий, если попробует зелья единорога, тоже сможет принимать человеческий облик». Осознание этого факта так поразило меня, что я на мгновение замер, а когда пришел в себя, то понял, что действительно слышу отчетливый стук копыт. Причем, судя по звуку, за мной несся целый табун единорогов, разгневанных смертью сестер. Тогда, не дожидаясь развязки, я побежал — пока успею сотворить что-нибудь похожее на огненный шар, они затопчут меня насмерть.

Я бежал и боялся обернуться, потому что мне казалось, я знаю, что там увижу: табун единорогов, несущихся во весь опор с одной только целью — затоптать меня насмерть. Перестук становился все ближе, я метнулся с дороги вправо, споткнулся о камень и упал, сжав голову руками. И вдруг топот стих. Я лежал в страхе, опасаясь даже пошевелиться, потом приоткрыл один глаз, убрал ладонь и обернулся. На дороге застыл отряд всадников. Их было около пятнадцати, хорошо вооруженные молодцы в броне, с привешенными к поясу мечами и арбалетами. Все они с удивлением смотрели на меня…

— Здоров же ты бегать, приятель, — с благожелательной улыбкой сказал один из них, наверное главный, его шлем был украшен серебристым вензелем, — давно не видел, чтобы у кого-нибудь так пятки сверкали.

Я до сих пор не мог поверить, что это обычные люди, а не мифический Эпирукий со своим шипастым воинством.

— Я… я думал, что это единороги…

— Единороги? — Воин привстал на стременах. — Я слышал, что они есть в этих местах…

«Наверное, они не видели Балалию и Тутулию, напоровшихся на огненный знак, — я убил их немного в стороне от дороги, а если бы видели, уверен, у них возникло бы ко мне куда больше вопросов».

— Есть в этих местах? — переспросил я. — Да они забрали моего коня, чтобы сделать его единорогом, и то же самое пытались проделать со мной! Но я сбежал от них… Я думал, это единороги гонятся за мной.

— У меня в прошлом году они забрали брата, — свирепо проговорил один из воинов, — в прежние времена они так себя не вели, похоже, совсем распоясались.

— А я потерял сестру, — поддержал его другой.

— Мы из крестьянского ополчения, видишь, как нас хорошо подготовили, скидывались на солдатские обновки всем селом, вот направляемся в Катар, приятель, — сказал главный, — чтобы служить тамошнему королю. Если хочешь, мы можем взять тебя с собой…

— А я думаю, что мы сначала должны свернуть шеи единорогам, — выкрикнул тот, что потерял брата, — слишком много нечисти развелось в королевстве, уже приличному человеку по дороге не проехать.

— Ну не знаю, Огель, ты уверен, что нам надо это делать? — Главный задумчиво покачал головой…

— Я-то уверен, вопрос только в том, захочешь ли ты сражаться. — Этот Огель выглядел очень решительным малым.

— А может, лучше уехать? — спросил я. — Может, не стоит связываться с единорогами? Они умеют очаровывать, и потом их очень много…

— Может, и не стоит, — поддержал меня командир этого небольшого отряда…

Но единороги не оставили ополченцам выбора. Они появились неожиданно… Послышался дробный стук копыт, такой громкий, что земля затряслась, а потом со всех сторон нас обступили единороги. Их было великое множество, столько, что они мгновенно заполонили все кругом, выставили в нашу сторону острия шипов и рассматривали нас умными серыми глазами.

— Ну ничего себе! — сказал Огель, поправляя внезапно съехавший на ухо шлем. — Эй, что вам нужно?!

— Позволь мне, Огель, — выкрикнул тот, у которого шлем был с вензелем, — по-моему, мы уже решили, что за главного буду я.

— Хорошо-хорошо… — сказал Огель.

— Эй, что вам нужно?!

«Цирк да и только. Тоже мне воины».

Среди единорогов тем временем возникло волнение, они расступились, и в образовавшийся проход стал протискиваться огромный жеребец — таких я в жизни не видел — с лиловой гривой и мордой, словно высеченной из камня. Голова его было шишковатой, а шип был в несколько локтей длиной — более всего он напоминал шпиль башни. Несомненно, это был сам Эпирукий. Он казался очень суровым и злым.

Единороги явно предпочитали лошадиное обличье, иначе в общении с людьми они выглядели бы как люди.

Окруженный яростными единорогами, я почувствовал, что, кажется, мой последний час настанет очень скоро.

Кони под воинами заволновались. Они заприметили симпатичных лошадок, и теперь их усмиренные души рвались к свободе, они видели сотни неоседланных единорогов и ощущали опьяняющий вкус вольной жизни. Кони забили копытами…

— Э-э-э! — закричал Огель. Его сбросили первым, он тяжело рухнул в пыль и вскочил на ноги, но его жеребец быстро смешался с ощерившейся остриями в нашу сторону толпой.

Увидев, что животные сделались неуправляемыми — они вставали на дыбы, били копытами, выгибали спину и старались всеми силами скинуть седоков, — остальные воины поспешили спрыгнуть на землю. Почти сразу лошади покинули своих всадников — только они их и видели.

Эпирукий приблизился почти вплотную, незаметно для глаза обратился в массивного человека со светлой кудрявой шевелюрой и ухватил меня за запястье крепкой жилистой рукой.