Путешествие дилетанта

За два дня он стер ноги в кровь, но успел увидеть то, что полагалось каждому уважающему себя туристу. Мемориал Линкольна, Белый дом и Капитолий были удобно расположены на одной линии, правда, линия эта протянулась на несколько километров. Длинный бассейн и здания музея Смитсониан по обеим сторонам чем-то напоминали ВДНХ. Пешком Пьер дошел до Арлингтонского кладбища, ожидая увидеть монументальные надгробия, величественное воплощение американской военной славы. Но был разочарован – длинные ряды одинаковых белых плит на зеленой траве, вечный огонь и роза на могиле Кеннеди.

«Не Мамаев курган…» – разочарованно подумал он.

Из двухдневного пребывания в Вашингтоне наибольшее впечатление произвели на него советская ракета SS-20 в Аэрокосмическом музее и неожиданный адрес посольства СССР – Andrei Sakharov Plaza. Злокозненные американцы переименовали кусок 16– й улицы, на котором находилась дипмиссия, в честь советского диссидента.

* * *

Работа в New York University (NYU) мало чем отличалась от того, чем Пьеру приходилось заниматься в Загребе. Утренние пары с «нулевиками» в Вандербилт-Холле, после ланча – «продвинутые» в Таунхауз Роу. Вечером – проверка тестов и подготовка к следующему дню. Но были и отличия – отличалась та самая «модель поведения» из брошюры, которую Пьер все-таки достал из помойного ведра.

В Загребском университете отношение к трудовой дисциплине было, мягко говоря, «гибким». Считалось нормальным отпустить студентов пораньше с последней пары, мало кто из преподавателей приходил вовремя на заседания кафедры. Главное было сверстать и вовремя подать учебные планы, обеспечить положенное количество публикаций и отнести заполненные ведомости в деканат.

В NYU бумажной работы и бюрократии было намного меньше, но вот отношение к учебному процессу и у студентов, и у преподавателей было совсем иное. Отпустить студентов пораньше означало приблизительно то же, что обвес в магазине – люди недополучали товар, за который они заплатили.

Работа была серьезная и требовала тщательной подготовки. По вечерам приходилось допоздна сидеть в Библиотеке Бобста, собирая материал по русской культуре и истории для наиболее требовательных старшекурсников. Статус Visiting Source Teacher подразумевал наличие каких-то особенных знаний, которые нельзя было получить от местных американских преподавателей. Пьер был даже рад свалившейся на него нагрузке. Друзьями он пока не обзавелся, а часы безделья неотвратимо возвращали его в тот страшный вечер в Университетской клинике.

Он как-то заметил, что живет как Робинзон – на острове. Действительно, университетские кварталы Гринвич-Виллиджа были расположены на Манхеттене, а для того, чтобы осмотреть все достопримечательности этого куска суши, окруженного водой, требовались не одни выходные. На День благодарения у Пьера не было особых планов. В гости никто не позвал, а для того, чтобы самому готовить индейку, ему еще не хватало местного патриотического настроя. С утра он отправился в Метрополитэн. Это было не первое его посещение этого замечательного музея, но здесь, как и в любимом Эрмитаже, можно было каждый раз выбирать коллекции под настроение. К тому же Пьеру нравился демократический принцип оплаты билетов – ты платил столько, сколько считал нужным. Пройти бесплатно ему не позволяла совесть, а пару долларов он считал достойным вкладом в развитие американской культуры. Прикрепив на куртку значок, заменяющий билет, Пьер прямиком пошел в отдел фотографии. Поразглядывал фриков Диан Арбус, посидел в Египетском отделе у каменного бассейна, заглянул в Средневековую галерею. Погода, несмотря на конец ноября, стояла отличная, и он решил вернуться в общежитие пешком через Центральный парк.

Зелени на деревьях и кустах уже почти не осталось, но было сухо и солнечно. Народ с удовольствием грелся на солнышке на многочисленных скамейках. Пьер как-то обратил внимание на то, что почти все скамейки в парке были «спонсорские» – на спинках были привинчены маленькие таблички, сообщавшие, благодаря кому вы имеете возможность посидеть и отдохнуть. Особенно его умилила надпись: «For Artur. Because he was a good man». Обойдя пруд, Пьер прошел мимо мемориала Джона Леннона Строберри Филдс и отправился на юг в сторону Гринвич-Виллидж. Пели редкие в это время года птицы, было тепло и уютно. Раздражал только шум детской площадки впереди. Скрипели качели, слышались злые крики мамаш, детский смех периодически заглушался громким плачем. Пьер поморщился и постарался обойти площадку по периметру. Прилетевший откуда-то яркий мяч ударил его по ноге, испачкав светлые брюки. Пьер оглянулся. Прямо на него летел мальчуган в клетчатой куртке. Зацепившись ногой за мячик, он растянулся на песке. Пришлось поднять парня, потом принести слетевшую вязаную шапку и кое-как натянуть ее на растрепанные темные волосы.

– Миша! – раздался издалека женский голос. – Ты куда опять удрал?!