Путешествие Домой

В 1960-е годы дзен-буддизм стал очень популярен на Западе благодаря таким авторам, как Тейтаро Судзуки и Алан Уоттс. Я был знаком с некоторыми их трудами, и мне нравилась простота и прямота этого учения. Я очень обрадовался, когда узнал, что в это время в Бодх-Гае находится учитель дзен-буддизма из Японии, и решил воспользоваться этой возможностью и послушать его лекции. В комнате для медитации, нетерпеливо дожидаясь первой встречи с учителем, собралось человек пятнадцать, Половина из них были индусы, а половина — американцы и европейцы. Раздался звук колокольчика, и в комнату вошел почтенный японец в развевающихся черных одеждах. Голова его была гладко выбрита, а в руке он держал бамбуковую палку. Учитель неторопливо сел на пол и выпрямил спину. Он начал говорить, и в этот миг солнечный луч высветил его внушительную фигуру: «Я буду вашим учителем. Ваш учитель научит вас изначальной практике дзен, которая передавалась из поколения в поколение». Его ритмичная речь оказывала на слушателей гипнотическое действие. «Корень всех страданий кроется в желаниях, — стал объяснять он. — А желание возникает из-за привязанности ума к чувствам. Свобода заключается в том, чтобы опустошить ум, изгнать из него все мысли. Избавиться от мыслей, или победить свой ум, — значит обрести сатори, освобождение». Глаза учителя были плотно закрыты, и он сосредоточенно объяснял, что дзен — это непосредственное постижение смысла жизни, не обремененное логикой и философскими поисками истины, которые лишь отвлекают от медитации. «Каждый из вас — Будда, — сказал он, — но вы должны открыть эту Истину сами. Все живые существа являются Буддами, так же как лед есть не что иное, как вода». Затем он процитировал знаменитого толкователя дзен-буддизма: «Великий Тейтаро Судзуки писал, Что практика дзен — это жизнь, исполненная смирения и труда, служения и молитвы, благодарности и медитации».

Затем он стал рассказывать о своей методике обучения: «Ваш учитель будет строг с вами. Вы должны повиноваться каждому его слову и всегда хранить молчание. Согласны?» Все закивали. Далее учитель стал объяснять правила поведения: «Вы должны игнорировать потребности чувств: никакого секса, никаких наркотиков, никаких азартных игр и никакой музыки. Вы будете есть, только Когда вам разрешит учитель, и лишь то, что он даст вам». Новички поморщились от этих слов, но старшие ученики приободрили их. Японец продолжил: «Ваш учитель будет обучать вас с помощью коанов — притч-загадок, которые освободят вас от оков рационального мышления. Ваш учитель научит вас

кинхину — медитации во время ходьбы, и дзадзэну — медитации в положении сидя. Каждый день у нас будет три групповых занятия дзадзэном длительностью один-два часа. Вам нужно будет сидеть абсолютно неподвижно. За малейшее движение учитель будет наказывать вас ударом бамбуковой палки».

Затем учитель, положив руки на колени, показал нам технику освобождения ума от всех мыслей. Для этого нужно было сесть и сосредоточиться на линии, образованной пересечением пола и стены, не обращая внимания ни на что другое. «Когда учитель позвонит в колокольчик, вы начнете медитировать и закончите только по второму звонку».

На первом же вечернем занятии у меня затекло плечо, и я слегка пошевелил им. И тут же на мое плечо обрушился удар бамбуковой палки. Это был первый и последний раз, когда я шевелился но время медитации. Любого, кто нарушал это правило, тотчас настигало наказание. А поскольку от долгого сидения у многих начинали ныть руки и ноги, да к тому же не давали покоя комары, звуки удара палки по телу раздавались регулярно. Наконец, учитель позвонил в колокольчик, и наша пытка завершилась.

Все ученики согласились обрить голову — все, кроме меня. В отличие от других, я не собирался посвятить свою жизнь практике буддизма. Мне недоставало для этого решимости и убежденное! Пройдя двухнедельный курс, я поблагодарил учителя и продолжил свои поиски. Я считал, что упорядоченный образ жизни, которого добивался от нас учитель, и постоянные занятия медитацией принесли мне определенную пользу. Однако что-то в этой практике меня настораживало, хотя я и не мог понять, что именно.

Через несколько дней, закончив медитацию под деревом Бодхи, я встретил молодую американскую чету: двух верных последователей японского учителя. Когда я поинтересовался, как у них дела, женщина неожиданно расплакалась. «Ты не поверишь, что произошло в ашраме после того, как ты ушел оттуда», — сказала она.

«И что же там случилось?» — настороженно спросил я, сидя под деревом Бодхи.

Тяжело вздохнув, женщина присела рядом и начала свой рассказ.

«Поздно ночью Джонатан пошел на улицу в туалет. Случайно он заметил одну очень странную вещь, — она сделала паузу, чтобы совладать с собой, и стала тереть глаза. — Ты помнишь Пэм, американскую последовательницу учителя?»

Я кивнул.