Читаем Путешествие идиота полностью

Путешествие идиота

Беляница появляется внезапно. Никак не могу к ее виду привыкнуть. Только что вокруг холмы пустые были, и вдруг на них черные валуны какие-то бугриться начинают. Это верхушки домов тут такие. На большие круглые камни похожие. Тоже черные, не отличить от грязи. И едва из земли торчат. Остальное — внизу, под камнями. И дома, и переходы между ними. Даже площадь деревенская, и та под землей. В холме вырыта. А сверху — куски слюды толстой в земле. Для света. Новый дом всем миром строят. С ямы большущей начинают. Потом стены камнем выкладывают. Ходы к другим домам пробивают. В конце делают крышу из стекла или слюды. По-другому тут не выжить. Обычный дом враз ураган разломает.

Я теперь живу в доме у Марко, брата Драгомира. А Бранка его жена. Ем вместе с ними. Помогаю по хозяйству. Играю с их детьми. У них два мальчика-погодка. Такие серьезные — ужас. Почти не улыбаются. Старший — Злотан, уже ходит дежурить. Смотреть, не летят ли ракеты. А я сплю в углу большой комнаты, где сложен инструмент и стоит теплогенератор. Марко — настоящий богач. Теплогенератор тут не у всех есть. Трубы с водой идут от ящика с округлыми краями к соседским домам. За это соседи отдают Марко и Бранке часть своего урожая.

Почему-то я все еще стесняюсь Бранки. Наверное, это оттого, что она так и осталась для меня недоступной. Не то что остальные женщины, у которых детей нет. Драгомир увидел однажды, как я на нее смотрю, и сказал, что мне жениться пора. И что хорошие девочки в деревне подрастают. А мужей для них нет. А я воин, и сила во мне есть. Вон сколько семей теперь детей от меня ждут. Только я ему сказал, чтобы он на меня не сердился. Что жениться, как тут принято, я не умею. Потому что для этого надо сначала такую женщину встретить, которая тебя полюбит. И которую ты тоже будешь любить. Больше жизни. На что Драгомир удивленно ответил:

— Чудно так есть… Какой девочка скажу, такой тебя любить быть. Крепко. Дети делать.

— Ты не понял, Драгомир. Не надо мне, чтобы по приказу меня любили.

— Зачем приказ? Крепко любить быть, — удивляется мэр.

— Нет. Я сам себе женщину найду.

Драгомир только головой качает. Не может понять, чего мне надо от жизни. Будто я сам это знать могу.

Как-то раз Бранка нечаянно разбила бутыль из стекла. Она у нее из мокрых рук выскочила и об пол грохнулась. Бранка расстроилась очень из-за этого. Но Марко свою жену все равно в сердцах поколотил. Дал ей пощечину. А рука у него — как хвост у крокодила. Толстая и жилистая. Я хотел подойти и дать Марко в морду. Чтобы у него так же кровь из носа побежала. Но Бранка на меня посмотрела умоляюще, так что я снова сел в угол, отвернулся и начал щель в стене мокрой глиной мазать. Но Марко мне после этого нравиться перестал. Бранка ведь хорошая. И добрая очень. Наверное, ей вот так же кто-то в детстве приказал своего будущего мужа любить. А он ее совсем не ценит.

А потом, когда мы с ней в подвале грибы собирали, я спросил:

— Почему он тебя бьет?

— Он хороший. Добрый есть. Бить меня редко очень. Только когда я виновата быть.

— Все равно. Ни за что бы не стал с человеком жить, который тебя бьет. Это неправильно, — упрямо говорю я. — В следующий раз, если он к тебе прикоснется, я его самого побью.

— Нет. Так нет правильно. Марко хороший. Не делать ему больно.

— Но ведь он тебе делает больно!

И тут Бранка такое сказала, что я потом долго с мыслями собраться не мог.

— Я любить Марко. Он хороший быть. Даже когда бить. Все равно любить. Очень.

И всхлипнула. А я ее обнял и стал успокаивать. А она еще сильнее расплакалась. Прижалась к груди моей и носом шмыгала. А я ее по голове гладил. И от этого еще хуже было. Не умею я женщин утешать. Не получается у меня. Тогда я взял да и спел ей тихонько «Летнее время». И Бранка успокоилась. Стояла, обняв меня, и слушала завороженно.

— Ты петь, как юс, — сказала она, улыбнувшись сквозь слезы.

А я все размышлял потом, когда заснуть не мог, что же это за любовь такая. Когда тебя бьют, а ты все равно человека любишь. Нипочем бы не догадался, что так странно может быть. А вот, бывает, оказывается. И Триста двадцатый тоже был озадачен. Сказал, что в отношениях двух индивидуумов не обнаружил набора чувств, присущих любящим парам. Как будто без его умных слов не видно, что Марко свою жену не любит. А вот любит ли его Бранка на самом деле или просто так у них тут положено — на кого указали, тот и мил, — поди разбери…