Путешествие идиота

Глава 32

ГЕРОЙ И ЕГО СЛАВА

К утру мне стало совсем хорошо. Ну, или почти. Только кулаки еще саднили и дышать было немного больно. Но строгая холодная женщина в белой одежде и такой же смешной высокой шапочке мне сказала, что это скоро пройдет. И меня одели во все новое, дали черные блестящие ботинки и даже галстук мне на шею повязали.

А потом я стоял в каком-то большом зале, там было много людей, и когда я вошел, важный человек в форме громко сказал:

— Дамы и господа, представляю вам образец имперского гражданина, капитана Юджина Уэллса.

И все вокруг встали и начали мне хлопать. Словно я певица какая известная. Но просто так стоять в ярком месте, когда все вокруг тебе хлопают и вообще — улыбаются почем зря, как-то неловко было. И я всем кивнул. Совсем как тогда, на лайнере. И вокруг меня стали кружиться какие-то жужжащие штуки, и я все щурился от яркого света, что в глаза мне бил. Но голос про эти штуки не сказал ничего, и я решил, что бояться их нечего.

И потом ко мне все время подходили какие-то люди и рассказывали, как они горды оттого, что им чего-то там выпало, и еще жали мне руку, и трясли долго, и все время улыбались куда-то в сторону зала. А жужжащие штуки так вокруг и порхали. А мужчина громко живописал, как блестяще завершилась тщательно спланированная многоходовая операция, и, хотя жертв среди штатных сотрудников избежать не удалось, преступности Плима был нанесен «сокрушительный удар», чему в огромной степени поспособствовал капитан Уэллс, то есть я. И над головами людей крутились большущие цветные голоролики, где я, совсем как в кино, прыгал и вертелся, раскидывая каких-то небритых глыбообразных типов. И все люди задирали головы и смотрели на них, а потом снова на меня, а потом снова мне хлопали.

Потом вышел какой-то очень важный мужчина. И все притихли. И мужчина ко мне подошел и рядом встал. И тихо, проникновенно сказал, что такие граждане, как я, гордость и опора Империи. И повесил мне на шею цветную ленточку с блестящей штукой на конце. И сказал, что для него это незабываемый день. И руку мне осторожно пожал, словно я из фарфора был. И долго так ее держал, и при этом к залу повернулся. Наверное, это чтобы его лучше видно было для тех летучих штук. Голос мне сказал, что они нас «снимают». И еще сообщил, что меня, оказывается, «наградили».

И так меня довольно долго мучили. Но мне неловко уйти было, ведь столько людей тут собралось, чтобы мне улыбаться. И я терпел.

Еще у меня все что-то спрашивали из зала. И мужчины и женщины. Все хотели узнать, надолго ли я посетил их планету Йорк, женат ли я, сколько у меня детей, и как я отношусь к проблеме равенства каких-то полов, а также — что я думаю о конфликте «квакеров» и «белой партии», и какие политические последствия применительно к астероидному кризису, на мой взляд, это может повлечь. Особенно одну дамочку интересовал «военный и экономический аспекты проблемы». И какой у меня любимый цвет. И как я отношусь к свободной разнополой любви. И правда ли, что я работал под прикрытием под видом разносчика пиццы. И еще много всего.

Трудно мне было, вы не поверите как. Я сказал, что жены у меня нет. И детей тоже. И что к проблеме полов я отношусь с уважением. Там, где я не знал, что сказать, я отвечал, что это «закрытая информация». И улыбался. И все с уважением кивали. Такая уж это волшебная фраза. А про любовь я сказал, что давно ее ищу, но пока мне не удается понять, что это такое. И что рано или поздно я это узнаю. И женщины из зала начали мне бурно аплодировать. А мужчины смущенно улыбаться. И оглядываться вокруг, словно не сразу поняли, куда их занесло.

И когда меня провожали из этого гостеприимного дома, то дали маленькую платежную карточку, вроде моего жетона, и сказали, что это «скромная компенсация». Еще добавили, что рассчитывают на мою порядочность и благоразумие. Правда, тот, кто это говорил, неловко себя чувствовал. Будто с обезьяной какой разговаривал. А напоследок мне дали коробочку. Не мою, но точь-в-точь такую же. И заверили, что это абсолютная копия моей, с полностью идентичным содержимым. И еще она теперь не горит и не боится воды. И выдерживает какое-то там «давление». Я подумал, что Анупаму ведь все равно, какую коробочку я его сестре привезу, эту, новую, или его старую, испачканную и помятую. И согласился. И все были очень довольны. Мне пожали руку, посадили в большую машину и отвезли домой к Васу. А вокруг ехало много мотоциклистов с оружием. И народ мне вслед смотрел, открыв рты.