Путешествие к Источнику Эха. Почему писатели пьют

Состояние алкоголизма определить не так-то просто. Американское общество наркологической медицины (ASAM) считает его основными чертами «нарушение контроля над употреблением алкоголя, болезненное влечение к алкогольным продуктам, употребление алкоголя, несмотря на негативные последствия и, наконец, расстройства мышления, прежде всего выражающиеся в отрицании»[6]. В 1980 году «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам» отказалось от термина «алкоголизм», заменив его двумя взаимосвязанными расстройствами: «злоупотребление алкоголем» и «алкогольная зависимость». Первое определялось как «систематическое употребление, несмотря на повторяющиеся нежелательные последствия». Второе — как «злоупотребление алкоголем в сочетании с толерантностью к нему, похмельем и неконтролируемым стремлением получить дозу алкоголя».

В отношении причин алкоголизма всё по-прежнему неясно. В разделе «Этиология» мой старый справочник Merck Manual

1992 года честно признает: «Причина алкоголизма неизвестна»[7]. С тех пор были осуществлены тысячи исследовательских программ и академических изысканий, и всё же преобладает мнение, что алкоголизм обусловлен непредсказуемым сочетанием факторов. Основными считают личностные особенности, ранний жизненный опыт, социальные влияния, генетическую предрасположенность и нарушение химических процессов в головном мозге. Перечисляя эти возможные причины, новое издание Merck Manual

весьма печально заключает: «Однако такие обобщения не способны объяснить того факта, что расстройства, связанные с употреблением алкоголя, могут коснуться любого, независимо от его пола, возраста, раннего опыта, этнической принадлежности и социального положения»[8].

Неудивительно, что самим писателям ближе символы, чем социология или медицина. Говоря об Эдгаре По, Бодлер однажды заметил, что алкоголь для него сделался оружием «уничтожения чего-то мучительного внутри себя, какого-то червячка, который всё никак не умирал». В своем предисловии к «Исцелению», посмертно опубликованному полуавтобиографическому роману Джона Берримена, Сол Беллоу пишет: «Вдохновение несло в себе смертельную опасность. Создание произведений, которых он ждал и о которых молил небо, грозило ему разрушением. Алкоголь служил стабилизатором. Он несколько ослаблял смертельный накал»[9]

.

Есть в этих суждениях, открывающих различные аспекты алкогольной зависимости, нечто более глубокое и существенное, чем в распространенных сегодня социогенетических исследованиях. Как раз по этой причине мне захотелось взглянуть на пьющих писателей, хотя среди моих собратьев по перу едва ли найдется горстка вовсе равнодушных к алкоголю. В конце концов, именно они, писатели, в силу своей природы лучше всего рассказывают об этом недуге. Нередко они описывают свой собственный опыт или опыт своих современников, будь то в художественном переложении или же в письмах, мемуарах и дневниках, в которых они мифологизируют свою жизнь или исповедуются.

Когда я погрузилась в эту массу материала, я поняла еще кое-что. Эти люди были между собой связаны и физически, и регулярно повторяющимися ситуациями. Друг для друга они были вдохновителями, друзьями или сообщниками, учителями или учениками. Реймонд Карвер и Джон Чивер в Айове отнюдь не единственный пример приятелей-выпивох, не уникальный случай рюмочной дружбы. В 1920-х завсегдатаи парижских кафе Хемингуэй и Фицджеральд пили на пару, а поэт Джон Берримен оказался первым подле только что умершего Дилана Томаса.

Случались еще и любопытные переклички. Меня издавна интересовали шесть писателей, чьи жизни либо плотно переплетаются, либо зеркально отражают одна другую. (Здесь можно было бы рассказать и о многочисленных писательницах, но по причинам, которые скоро станут очевидны, их истории носят для меня слишком личный характер.) Отношения в семьях большинства из них были — или казалось им — фрейдистскими: властные матери и слабые отцы. Всех их мучили ненависть к себе и комплекс неполноценности. Трое отличались крайней неразборчивостью в связях, и почти все испытывали неудовлетворенность в сексуальной сфере. Большинство из них умерли в среднем возрасте, и те их смерти, которые не были самоубийствами, напрямую связаны с годами нелегкой и беспорядочной жизни. Временами все шестеро пытались так или иначе покончить с алкоголем, но лишь двоим из них в конце жизни это удалось.

Но как бы ни были трагичны судьбы этих гуляк и прожигателей жизни — Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, Эрнеста Хемингуэя, Теннесси Уильямса, Джона Чивера, Джона Берримена и Реймонда Карвера, — все они создали прекраснейшие произведения. Как сказал Джей Макинерни о Чивере: «Из тысяч алкоголиков, раздираемых сексуальными противоречиями, лишь один написал „Грабителя из Шейди-Хилла“ и „Печали джина“»[10].