Путешествие на "Кон-Тики"

Но ни один из нас не чувствовал себя настолько плохо, чтобы отказаться поплавать до завтрака в кристально чистой воде лагуны. Лагуна была громадной. Вдали она казалась голубой и волновалась под налетами пассата. И она была такой широкой, что мы видели только верхушки пальм целого ряда туманных, голубоватых островов, которые оттеняли дугу атолла на другой стороне. Там, где мы находились под защитой островов, пассат мирно шелестел в верхушках пальм, шевелил и раскачивал их, а внизу неподвижным зеркалом лежала лагуна, отражая их во всей красоте. Горько-соленая вода была такой чистой и прозрачной, что ярко окрашенные кораллы, находившиеся на глубине 3 метров, казалось, были совсем близко от поверхности, и мы боялись порезать о них пальцы ног. Мир кругом фантастичен. Вода не была холодной, а только освежающей. Воздух теплый и солнечно-сухой. Но сегодня нам нужно как можно скорее выходить из воды. Если к концу дня не будет радиосообшения с плота, Раротонга даст в эфир тревожную весть о пропаже "Кон-Тики".

На сухих коралловых плитах сушились катушки и разные детали радиоаппаратуры. Турстейн и Кнут завинчивали и собирали. День подходил к концу. Атмосфера становилась все более напряженной. Мы бросили все другие дела и собрались вокруг радистов, в надежде, что удастся предложить им свою помощь. Нужно было попасть в эфир до 10 часов вечера, иначе обусловленные 36 часов истекут и радиолюбитель на Раротонге вызовет самолеты и спасательную экспедицию.

Наступил полдень, ранний вечер, и солнце зашло. Только бы любитель на Раротонге оказался терпеливым человеком. Семь часов... восемь... девять... Напряжение достигло высшей точки. Полное молчание в передатчике, но приемник "NC-173" ожил где-то вправо, в нижней части шкалы, где была слышна слабая музыка, но не на волне радиолюбителя. Однако звук скользил вверх по шкале. Может быть, какая-то мокрая катушка еще не высохла с другого конца? Передатчик был мертв - одни короткие замыкания и искры.

До конца назначенного срока оставалось менее часа. Ничего не выйдет. Мы оставили обыкновенный передатчик в покое и взялись за портативный передатчик военного образца. Пробовали его несколько раз днем, но безрезультатно. Может быть, он все-таки в конце концов просох? Все батареи были испорчены, для получения энергии пришлось пустить в ход маленький ручной генератор. Он поддавался туго, и нам, четырем профанам в области радиотехники, пришлось по очереди крутить эту адскую штуку.

36 часов истекают. Я помню, как кто-то шепотом отсчитывал: "Осталось семь минут... шесть минут... пять минут..." А затем никому уже больше не хотелось смотреть на часы. Передатчик был нем по-прежнему, но вдруг в приемнике что-то зашипело. Внезапно пробилась частота любителя на Раротонге, и мы пришли к заключению, что он наладил полную связь с радиостанцией на Таити. Сразу после этого мы перехватили следующий отрывок из сообщения с Раротонги:

"...Никакого самолета с этой стороны Самоа. Я совершенно уверен..."

И опять звук исчез. Напряжение было невыносимым. Что там происходило? Высланы ли самолеты и спасательные экспедиции? Сейчас не было сомнения, что в эфире во всех направлениях несутся касающиеся нас сообщения.

Наши радисты работали лихорадочно. Пот лился с них так же обильно, как и с нас, крутивших генератор. Вдруг передатчик заработал, и Турстейн, сияющий от радости, указал на стрелку, которая медленно двигалась по шкале, когда он опускал ключ Морзе. Ну наконец-то!

Мы крутили как сумасшедшие, а Турстейн вызывал Раротонгу. Никто нас не слышал! Еще раз! Приемник ожил, но это не помогало, потому что Раротонга нас не слышала; мы вызывали Гала и Франка в Лос-Анжелосе и военно-морскую школу в Кальяо, но никто не отзывался.

Тогда Турстейн послал сигнал "CQ", то есть он обратился ко всем станциям мира, которые могли слышать нас, на нашей специальной волне любителей.

Это помогло. Где-то в эфире нас начал медленно вызывать какой-то слабый голос. Мы позвали его снова и сказали, что мы слышим его. После чего тихий голос в эфире сказал:

- Меня зовут Пауль. Я живу в Канаде. Как зовут тебя и где ты живешь?

Это был радиолюбитель. Мы продолжали усиленно крутить, а Турстейн схватил ключ, чтобы ответить:

"Это "Кон-Тики". Нас выбросило на необитаемый остров в Тихом океане".

Но Пауль ничему не поверил. Он подумал, что радиолюбитель с соседней улицы вздумал подшутить над ним, и больше в эфире не появлялся. Мы в отчаянии рвали на себе волосы. Сидим тут под пальмами в звездную ночь, на необитаемом острове, и никто даже не хочет нам верить.

Турстейн не сдавался; он взялся за ключ и беспрерывно посылал в эфир: "Все хорошо, все хорошо, все хорошо". Нам нужно было любой ценой помешать спасательным экспедициям выйти в Тихий океан.

Затем в приемнике послышался слабый голос:

- Если все хорошо, нельзя ли быть поспокойнее?

И опять все умерло в эфире.