Путешествие на край комнаты

Я периодически подключаюсь к Чууку. На следующий день Одли бродит по первому этажу, явно в поисках, чего бы украсть или съесть. Я сообщаю ему, что забронировала номер в гостинице и оплатила все вперед. Теперь, когда Одли выспался, настроение у него уже не такое мрачное. Входит здоровенный чернокожий амбал.

— Меня так просто не облапошишь, — заявляет он с ходу и грозит пальцем Одли, который стоит за стойкой. — Я большой человек. Ты. Ты меня не облапошишь. Я хочу лучший номер и по нормальной цене. Никаких фокусов. Меня не обманешь.

— Да, сэр, я сейчас все устрою, — говорит Одли улыбчивым голосом.

— Не делай этого, Одли. Не надо, — говорю я. Он слышит меня, но не слушает. Он дает чернокожему 70-процентную скидку на номер, записывает его в школу дайвинга с 40-процентной скидкой на абонемент, договаривается о том, что к нему придет замечательная минетчица — с 10-процентной скидкой опять же, — но зато оставляет ему один из двух чемоданов.

— Ну и зачем ты так сделал? Его одежда — ты же в ней утонешь. И его паспорт тоже… он тебе явно не пригодится.

— Да ничего с ним не будет. Дождется завтрашнего рейса, и все, — говорит Одли, пытаясь бежать с чемоданом в руке. — Так, и где этот твой отель?

Дорога — сплошные ухабы и рытвины. По ней периодически проезжают большие джипы, набитые местными жителями.

— А что там справа? — спрашиваю.

Там какая-то статуя. Вроде бы памятник. Бронзовый человек в натуральную величину. Я совершенно не разбираюсь в статуях, но я могу отличить дешевую поделку от нормальной работы. Зачем, интересно, ее здесь поставили: на пустыре, у дороги?

— Ты чего? — говорит Одли. — Никогда статуй не видела?

* * *

Мы идем в бар. Одли разговорился с каким-то местным. Его зовут Кангичи. Кангичи предлагает Одли уроки дайвинга. Он говорит по-английски с американским акцентом, Кангичи учился в университете в Америке. Он говорит, что Чуук сейчас переживает не лучшие времена. Правительство у них слабое, коррумпированное. Инвестиции скудные, поступают нерегулярно.

— Зарубежные инвесторы как-то не очень стремятся вкладывать сюда деньги, потому что народ тут такой: работать никто не хочет, все хотят веселиться, гулять и пить пиво.

— Прямо как у нас, — говорит Одли.

— Кое-кто из молодежи, как я, например, уезжает учиться куда-нибудь за границу. А тех, кто потом возвращается, раздражает, как тут все запущено — потому что работать никто не хочет, все хотят веселиться, гулять и пить пиво.

Кангичи рассказывает, что у местных вождей на Чууке есть свой собственный язык.

— Прямо как у нас, — говорит Одли.

— Спроси про Бруно, — подгоняю я.

— Мы еще только начали выпивать.

Оск, бармен, — он из Бирмингема. Разговорчивый дядька. Поначалу ты думаешь, что его болтовня — это такое затянувшееся остроумие, происходящее от непомерной общительности, но через пару часов понимаешь, что даже если бы в баре не было ни души, он все равно продолжал бы болтать. В отличие от большинства балаболов он вполне даже забавный, хотя часа через три у меня появилось стойкое ощущение, что мы приближаемся к концу цикла.

Оск был продавцом. Торговал автомобилями. Был женат, имел маленького ребенка. Денег вечно не хватало. Как-то вечером он пошел выпить с друзьями. Взял такси до Лондона, купил билет на «конкорд», прилетел в Нью-Йорк и три дня пил-гулял у себя в отеле, достаточно скромном по меркам Нью-Йорка, но очень даже роскошном для продавца автомобилей из Бирмингема, человека весьма умеренного достатка.

— Я подумал, что с женой я уж как-нибудь договорюсь. Ну, скажем, клятвенно пообещаю ей мыть посуду в течение ближайших двадцати лет. Но мне захотелось съесть гамбургер.

По дороге в аэропорт Оск зашел в кафешку съесть гамбургер. Его обслуживала очаровательная официантка. Студентка университета, которая подрабатывала в кафе. Очарованный ее обаянием и предупредительностью, он оставил ей чаевые в три раза больше, чем стоил сам гамбургер. На последние деньги с карточки.

— Даже это было бы еще ничего, но меня подвели средства массовой информации.

В ожидании автобуса на автобусной станции в Лондоне, уже «предвкушая», что ждет его дома, он увидел в газете статью про щедрого британца, который оставил неслыханные чаевые одной официантке в Нью-Йорке.

— В общем, мне не повезло. Почему нигде не было войн? Почему люди не умирали от голода в какой-нибудь далекой стране? Куда подевались все землетрясения и наводнения? Надо же было такому случиться, что в тот день в мире все было спокойно и мирно и настало всеобщее благоденствие. Так что из всех новостей, из всех, блин, новостей во всем мире было только сообщение о жирафе, который катается на водных лыжах, и обо мне. Но это еще бы могло прокатить, если бы меня там представили как таинственного галантного незнакомца, отбывшего в пламенеющий закат. Но нет, про меня написали вполне конкретно. «Все, что я знаю: что его зовут Оск, что он работает продавцом автомобилей в Бирмингеме и что его жене с ним повезло», — говорит осчастливленная официантка.