Путешествие на край комнаты

– Я бы вам с удовольствием дал, но у нас нет штопора, – говорит он убежденно. Нет, он не издевается. Он действительно хочет помочь. Я ненавязчиво напоминаю о нашем с ним разговоре, состоявшемся не далее как вчера. Кажется, он мне не верит, но идет искать штопор. В течение пяти минут вся эта новозеландская братия обстоятельно передвигает с места на место пустые бутылки и спальники, и в конце концов штопор находится. Кто одевает Джека по утрам? Грешно смеяться над убогими, и уж тем более – на них сердиться.

* * *

Спускаюсь на пляж. Сегодня как-то особенно много хлама. Разбираю невостребованную корреспонденцию: что выбросить сразу, а что приберечь на предмет развлечения за завтраком, – и тут замечаю, что за дверью маячит смутная фигура. В дальней квартире, которая с отдельным входом со двора, звонит домофон. Никто не отвечает. Я решаю, что надо открыть и помочь человеку.

Худощавый высокий мужчина. Большая, вытянутая «огурцом» голова; плечи отсутствуют напрочь. Он похож на эрегированную ватную палочку или на бодрый сперматозоид, вертикально стоящий на хвостике, но впечатление производит в целом приятное.

– Сильвия? – Он улыбается.

– Прошу прощения. Сильвия здесь не живет уже несколько лет.

– Да ладно, Сильвия, брось. Ты никого не обманешь.

Сперва я его не узнала: без кимоно и устрашающего оскала. Это тот самый взыскатель долгов с фотографии.

– Может быть, вы зайдете ко мне? Одли, если не ошибаюсь?

Одли заходит ко мне в квартиру и профессионально осматривается: ищет доказательств, что я все-таки Сильвия, и одновременно оценивает мою платежеспособность по моему имуществу. Он явно из тех, кто разбирается в дорогих шторах.

– Я бы хотела поговорить о долгах, – говорю я. – Насколько я понимаю, вы хороший специалист в своем деле?

Может быть, это скоропалительное суждение, но Одли – первый взыскатель долгов, который лично явился на дом к должнику за все десять лет напряженных попыток взыскать долги эпистолярно. В общих чертах объясняю ему, в чем проблема с «Хватай-беги». Может он мне помочь?

– Без проблем, – отвечает он. – Все, что угодно клиенту. Только платите денежки.

– А как это все происходит… вы применяете силу?

Идея, конечно, заманчивая. Всегда приятно представить себе, как твой обидчик получит по шее. Хотя я знаю, что, если что-то такое случится на самом деле, мне потом будет гадко и мерзко. Тем более что я даже не знаю, кто главный виновник. Те недоумки, с которыми я общалась по телефону, они, конечно, меня раздражали, но они все-таки не отвечают за тот бардак, что творится в компании. Налицо явный изъян в руководстве, а тут битьем морд ничего не решишь. Я ничего не имею против, если тех, кто обидел меня, любимую, немножко поунижают – но только без рукоприкладства.

– Вы никогда не сидели? – спрашивает Одли.

– Сидела?

– В тюрьме. Никому, знаете ли, не хочется в тюрьму, кроме совсем отмороженных психов. Ты избил человека – тебя сажают. Угроза избить человека иногда может возыметь воздействие, но, как говорится, овчинка выделки не стоит. И я не собираюсь садиться в тюрьму из-за какого-то дятла, который не хочет платить за десяток звонков в Австралию, когда он звонил своей девушке, которая там отдыхала.

Он кивает на мой телевизор и стереосистему.

– Как я понимаю, в деньгах вы не нуждаетесь?

– Нет.

– Большинство наших клиентов тоже. Но их бесит, что их держат за дураков. Дело не в деньгах, а в том, чтобы выбить из должника эти деньги. Любой ценой. Кстати, если я добиваюсь желаемых результатов, я беру очень недешево. – Одли объясняет, что его гонорар в данном случае будет раз в двадцать-тридцать больше той суммы, что мне задолжали «Хватай-беги», в зависимости от того, сколько времени у него уйдет на то, чтобы их расколоть.

– У меня есть своя команда, и иногда я еще нанимаю людей со стороны, если мне нужен определенный типаж. Для вашего случая: большая компания, роскошный офис, явная страсть к показухе, – лучше всего подойдет Уилф. Если я заявлюсь туда сам и скажу, что мне надо поговорить насчет одного маленького недоразумения, и не подскажете ли, к кому мне обратиться, то я целый день проведу в приемной за увлекательным созерцанием рыбок в аквариуме, а если мне и удастся с кем-нибудь поговорить, меня сразу пошлют подальше, а если я буду настаивать, они позовут охрану со всеми вытекающими последствиями.

Но если туда пойдет Уилф, это будет уже совершенно другой коленкор. Уилф – театральный актер на пенсии. Стоит лишь на него посмотреть, и сразу хочется вызвать «скорую». Даже когда он не играет, вид у него все равно убийственный: худой, изможденный, трясущийся восьмидесятилетний старик. А теперь представьте картину: вот такое вот чудо в бедненькой и вонючей пенсионерской одежке входит в их навороченный офис – еле-еле идет, опираясь на костыли, и натужно кряхтит.