Путешествие на тот свет, или Повесть о великом хаджже

Чтоб милая твоя к тебе явила милость,Чтоб, стыд отбросив прочь, она душой открылась, ―Не требуй, не моли, а золота ей дай.Вот — средство лучшее, чтоб даже сталь смягчилась.[103]

― Нет, не возражайте, господа, даже сталь смягчится!

Пришел Исрафил и сел рядом со мной. Видно, он хочет мне что-то сказать.

― Курбан, ты не говорил хозяину дома, что являешься его земляком? ― наконец спросил он.

― Нет. Разве это обязательно?

― Не знаю. А если бы и сказал, не беда.

― Наши паспорта у него в руках. Ему хорошо известно, откуда родом каждый из нас.

Исрафил несомненно что-то знает, но по каким-то соображениям не говорит мне. Черт побери, мало того, что меня грызет тоска, тут еще ишан плетет какую-то паутину!

― Он тебе нравится, этот ишан? — спросил я у Исрафила.

― Я с тобой, не беспокойся, ― с открытой улыбкой произнес вице-глава нашей группы и ласково потрепал меня по плечу.

― Помнишь, когда мы были в благословенной Мекке, наш хозяин заходил в дом Сайфи Ишана?

― Помню.

― Знаешь, что он сказал, заведя меня в уголок? «Дохтур-джан, дайте мне какое-нибудь лекарство, чтобы моя борода стала черной». Я спросил, сколько ему лет? «Вступаю в восьмой десяток, но ваши верные рабыни, мои жены, еще молоды. Я подумываю, не жениться ли мне на какой-нибудь четырнадцатилетней».

― Знаю, знаю, Курбан, вчера он всем рассказывал о своих похождениях.

― Что поделаешь, за хорошего человека, тем более за земляка, не жалко и жизнь отдать, но к этому ишану я с первой встречи не питаю симпатии.

― Согласен с тобой, Курбан. Только не беспокойся.

― «Я с тобой… Только не беспокойся…» Да что с тобой стряслось сегодня?

― Ладно, дорогой, оставим все это. На, американскую резинку, жуй. Сразу позабудешь все свои горести.

Мы принялись жевать резинку.

Переводчик принес известие о том, что Кори-ака послал телеграмму его величеству королю, прося содействовать нашему скорейшему отъезду. И впрямь, ведь семь последних дней нашей поездки мы должны провести в Объединенной Арабской Республике. Виза на эти семь дней, с такого-то по такое-то число, заранее проставлена на наших заграничных паспортах и подкреплена печатями и штампами посольства, и нам необходимо соблюсти эти сроки.

Мы попросили Абдусамада-ака, чтобы он почитал нам газеты лучезарной Медины.

«Священные дни великого паломничества благополучно подходят к концу, ― сообщалось там. ― Представители властей и официальные лица, ответственные за организацию великого хаджжа, обеспечили образцовый порядок святости паломничества сотен тысяч правоверных».

В другой информации говорилось, что в эти дни войска Саудовской Аравии и Соединенных Штатов Америки проводят совместные учения, в которых участвуют семьдесят военных реактивных самолетов Аравии.

Это известие, видимо, должно было пробудить в сердцах чужестранных гостей глубокое восхищение перед центральным мусульманским государством и его могущественным братом из-за океана.

Исрафил и переводчик ушли. Я остался один. На родине сейчас как раз пора полуденного концерта по радио. Я истосковался по песне. Сестра моя, Барно! Сестры мои, Ханифа и Лайло… Услышать бы ваши голоса. О, если бы какая-нибудь мелодия донеслась сейчас до меня и осветила хоть немного эту мрачную келью!..

Когда слышишь любимую песню, кажется, будто кто-то посадил тебя на ладони и поднимает под самые небеса. Но не потому, что ты маленький, напротив, ты огромен и силен, как никогда, сильнее всех. И будто вся нежность и красота мира, собравшись воедино и преображаясь в мелодию, пронизывают твое существо.

Любимые мелодии записаны у меня на пленку. Например, «Кер оглы», удивительная опера Узеира Гаджи-бекова. В финале этой оперы звучит радостная и легкая мелодия, зовущая к танцу, которая своей нежностью берет в полон каждого слушателя. Постепенно она переходит в хватающую за душу персидскую песню. Спокойные и изящные аккорды льются один за другим, словно нанизанные на нитку алмазы появляются перед глазами и заполняют мир своим сиянием. Иногда перед мысленным взором открывается чуть розовое от утренней зари чистое лазурное небо, в глубине которого, вытянувшись в ряд, плывут на свою родину журавли. Вдруг, все то, что окружает тебя, земля и небо, вся вселенная заполняется звучным возгласом поэта:

Разожги, о виночерпий, ― в чашах винное сиянье!Объяви, о сладкопевец, ― мир — не наше ль достоянье?

Да, именно возглас, крик души, в котором воплотились и торжество свободного сердца, и те муки, которые поэт перенес на пути к этой свободе:

Мы увидели в фиале отражение любимой,Вы ж подобное блаженство испытать не в состоянье!..[104]

Вы ж подобное блаженство испытать не в состоянье!.. Испытать не в состоянье!..