Путешествие на запад

- Надо думать, диамирская крысоловка - это центральная уголовная тюрьма Диамира?.. А если ты такой догадливый, скажи пожалуйста, зачем ты залез в мешок с отрубленной головой? Поглазеть захотелось? По существу, за что ты получил каторгу? За то, что у единственного из трех подозреваемых, руки при задержании у тебя были в крови.

Джел вспомнил свое изумление при виде головы Клексихора-Вонючки с обкромсанными в насмешку волосами, запихнутой в кожаный мешок у седла. Если бы не эта случайно набредшая на него лошадь, по следам которой он ночью вышел к колодцам Мертвого Города и к людям, его кости сейчас ветерок присыпал бы песочком где-нибудь среди курящихся пылью барханов. Голос Агиллера уплыл, потом вернулся:

- ...или, может быть, ты, как доктор Скиллар, считаешь, что страдания человечества приуменьшатся, если от общей доли ты добровольно взвалишь часть на себя? Ты даже не пытался сказать, что не ты совершил убийство. Почему?

Джел пожал тем плечом, которое не болело. Hа уме у него вертелось свое.

- Вы всем несправедливо осужденным так помогаете выбраться из-за решетки или только тем, кого потом можно выгодно продать? - спросил он.

- А кто из этих бледных ворон вчера ляпнул тебе про продажу, про аукцион?

- Вы сами и сказали.

- Я тебе не мог сказать такого, потому что это неправда.

- А чем я отличаюсь от господина Пиферома?

- То есть?

- С ваших слов получается, что ему вы можете лгать, а мне - почему-то нет.

- Не почему-то. По вполне конкретным причинам. - Кир повернулся, выдвинул один из ящичков конторки, вынул оттуда сложенную бумагу, встряхнул ее, чтобы развернулась, и протянул Джелу. Вопросительно взглянув на Агиллера, тот осторожно взял бумагу за углы. Посередине листа, исписанного корявыми закорючками с брызгами чернил, красовался светло-коричневый отпечаток небольшой, видимо, детской, руки. Джел спросил:

- Что это?

- Твоя фальшивая сопроводительная. Примерь к ней свою ладошку. Не сходятся, верно? Подтвердить этим документом, что ты чей-то раб, невозможно. А в канцелярии Тадефеста ты уже списан на потери при перевозке. Таким образом, юридически ты не принадлежишь пока никому, кроме самого себя, Александр Джел.

Подозрительно поглядывая на кира, Джел проковылял по наклонному полу к постели, тщательно расправил лист на большой подушке и наложил на отпечаток правую ладонь. Рука в самом деле была не его, но он все еще опасался по доверчивости и непониманию влипнуть в новую историю.

- А мое клеймо? - спросил он. - Оно все еще при мне?

- Я же сказал, что по тюремным документам ты мертв. Если ты не станешь показывать его каждому встречному, никто не будет о нем знать.

Такой поворот направил мысли Джела на то, с чего начался для него сегодняшний день: на возможность приобретения личной свободы. Он сел, некоторое время молчал, потом решился уточнить:

- Значит, я могу уйти с корабля в любой момент?

Агиллер пристально разглядывал свои руки.

- Почему ты так решил? Просто у тебя пока есть лазейка для спасения. Фальшивую бумажку можно всегда заменить на настоящую, были бы деньги. Когда Ирмакор переведет твои документы на свое имение в Столице, он повысит цену за тебя до твоей реальной стоимости. То же самое сделает Тимесифер, если ему тебя подарить. В нашем кругу не принято держать дешевых рабов или делать подарки, равные по стоимости мешку огурцов. С перепиской купчей лазейка для тебя закроется. Если только ты не принадлежишь к Островному Дому, разница для тебя будет ощутима: платить ли пошлину за свободу с полутора тысяч лар или с пятнадцати тысяч, правда? Поэтому, попробуй вспомнить, нет ли у тебя родственников или друзей, которые могли бы в ближайшее время поручиться за тебя и одолжить тебе денег для выкупа. Ирмакор не станет возражать, если кто-то потребует твоего немедленного освобождения. Сумма, уплаченная за тебя ничтожна. Скей по моей просьбе сделал так, что продать тебя пока нельзя. Неприятности же, которые можно нажить при помощи твоего клейма, могут стоить очень дорого.

Джел отрицательно покачал головой.

- Я чужой в этой стране. Мне не к кому обращаться за помощью.

- Ты знаешь это наверняка?

Джел пожал одним плечом:

- Да. Разумеется.

- Что ж, мне очень жаль тебя в этом случае. Если Ирмакора не смутит, что тебе девятнадцать лет вместо обещанных Салмом четырнадцати, он тебя, конечно, подарит. А для забав Тимесифера ты - слишком упрямая игрушка. Он быстро тебя сломает... Или, может быть, я зря тебя пугаю? Тебя устраивает такая участь?

- Вы не могли бы называть вещи своими именами? - тихо попросил Джел. Недомолвки и намеки на обстоятельства ему неизвестные или двусмысленные раздражали его уставший от сражений с собственной памятью ум.

Агиллера предложение быть откровенным покоробило.

- Речь идет о вещах, которые не вполне прилично обсуждать вслух, - сообщил он. - Ну, хорошо. В сундуке лежат два женских наряда для тебя. Тимесифер это любит. Я думаю, ты уже не совсем ребенок, сам догадаешься, к чему тебе надо готовиться? Или все же передумаешь и мы напишем письмо твоей семье?