Путешествие на Запад. Том 2

Воды широкие просторыЛегли в сиянии луны,И рукава реки искусно,Казалось, были сплетены.Речной простор сливался с небом,И только маковки вершинВ цветенье пышном подымалисьИз поглощающих глубин.Как будто сто приняв притоков,Реки росла величина,И домом тысячеэтажнымВздымалась мощная волна.

И, друг на друга налетая,Стремились вдаль гряды валов;На отмелях гуляли цапли –Здесь не встречался рыболов.Река раздвинулась, как море,Необозримо широка…Вглядись! И все-таки безбрежнойТебе покажется река.

Сунь У-кун быстро спустился на землю и сказал:

– Учитель, река эта так широка, что нечего и думать перейти ее. Вы знаете, что мои глаза очень зорки. Днем я вижу все, что ожидает нас на расстоянии в тысячу ли, и даже ночью могу рассмотреть все, что делается на расстоянии в пятьсот ли. Но сейчас, сколько я ни смотрел, я никак не мог увидеть противоположного берега. Трудно даже представить себе, какой ширины эта река.

Услышав это, Трипитака пришел в отчаяние. Он не мог даже слова выговорить и, всхлипывая, бормотал:

– Ученики мои, что же мы будем делать?

– Не горюйте, учитель, – сказал тут Ша-сэн. – Взгляните, мне кажется, что там стоит человек.

– Да это как будто рыбак вытаскивает сеть, – подтвердил Сунь У-кун. – Обождите, сейчас я пойду поговорю с ним.

В несколько прыжков Сунь У-кун с посохом в руках очутился около того места, где они увидели рыбака. И каково же было его удивление, когда перед ним оказался не человек, а каменная плита. На плите в старинном стиле «чжуань» были написаны три крупных иероглифа: «Река, Достигающая неба». Пониже были еще две строчки в десять иероглифов, только поменьше. Надпись гласила: «Ширина реки восемьсот ли. Лишь немногим удалось перейти ее».

– Учитель! – крикнул Сунь У-кун, – посмотрите, что здесь написано.

Когда Трипитака подошел к плите и прочел надпись, из глаз его полились слезы.

– Ученик мой, – молвил он. – Покидая город Чанъань, я не думал, что путь в Индию так труден. Мне и в голову не приходило, что всякие злые духи и демоны будут чинить мне препятствия и что мне придется пересекать столько гор и рек.

– Прислушайтесь, учитель! – воскликнул Чжу Ба-цзе. – Вам не кажется, что где-то бьют в гонг? Очевидно, кто-то устроил для монахов трапезу. Хорошо бы нам попасть туда. Мы подкрепились бы немного, узнали бы, где переправа, и завтра перебрались бы через реку.

Трипитака прислушался: откуда-то действительно доносились удары гонга.

– Это, несомненно, буддийские монахи, – молвил Трипитака. – У даосов не бывает такой музыки. Мы должны сейчас же отправиться туда.

И они пошли прямо на звуки. Сунь У-кун, как всегда, шел впереди. Дорога была ужасная. С трудом, по ухабам, перейдя песчаную отмель, они увидели селение, дворов примерно на пятьсот; по виду дома принадлежали зажиточным хозяевам.

Вдоль горы идет дорога,Бьет источник у обрыва,

Крики жалобные птицыРаздаются в ветках ивы.Все калитки на запоре,На засовах – все ворота,И на отмелях песчаныхЦапель сладкая дремота.Уж не слышно звуков флейты,Не гремят вальков удары,Лишь качается осока,Шелестя листвою старой.Да камыш под ветром гнетсяИ трепещет на болоте;

Лай доносится собачийИз закрытых подворотен.Не видать в окошках света,И людей – как не бывало;Лишь рыбак на переездеВ лодке дремлет у причала.В небе диск висит зеркальный,И дыханье ряски белойС ветром с берега другогоЧуть заметно долетело.

Трипитака сошел с коня. Возле одного дома, находившегося как раз в начале улицы, развевался флаг. Во дворе был виден свет фонарей, оттуда доносился аромат благовоний.

– Сунь У-кун, – сказал тут Трипитака. – Пожалуй, здесь лучше, чем в пещере у реки или на горе. В доме мы сможем укрыться от холода и спокойно поспать. Только вам пока лучше не ходить туда. Вы настолько безобразны, что одним своим видом можете навлечь беду, и мы останемся без пристанища. Сначала пойду я и попрошу хозяина пустить нас на ночь. Если он согласится, я позову вас. Если же откажет, все равно не устраивайте скандала.