Путешествие на Запад. Том 2

– Смотри-ка, у этого мерзавца ни стыда, ни совести, – сказал со смехом Чжу Ба-цзе. – Что же это, ты хочешь, чтобы из носу у тебя потекла кровь, а потом думаешь жаловаться на нас?

Но дух произнес заклинание и выдохнул из себя пламя. Из его ноздрей повалил густой дым. Тележки запылали. Волшебник дунул еще несколько раз, и пламя охватило все вокруг. Казалось, что загорелись даже небо и земля.

– Эй, брат, плохи дела! – крикнул Чжу Ба-цзе. – В таком огне мы наверняка изжаримся. А если добавить приправы, то меня как раз можно будет подавать к столу. Бежим скорее, пока не поздно!

И, не обращая больше внимания на Сунь У-куна, он с с криком перемахнул через поток и скрылся из виду. Но Сунь У-кун не испугался: он произнес заклинание, защищающее от огня, и смело ринулся в бушующее пламя. Увидев приближающегося Сунь У-куна, волшебник дунул еще несколько раз, и огонь забушевал с новой силой:

Наполняя все пространство жаром,       Бешеное пламя бушевало,Словно красные шары катились:       Сделалась земля багрово-алой.Это не был тот огонь, который

       Добывал Суй-жэнь[87] усердным треньем,Не на нем бессмертия пилюли       Лао-цзюнь создал в уединенье.Не был он огнем, сходящим с неба,       И блуждающим огнем он не был.Знайте: это был огонь священный,       Мир в огне, раскрытый созерцанью,Порожденный силой чародейной –       Духов и волшебников созданье.Пять тележек этих означают

       Всех пяти стихий соединенье,Пять стихий в едином сочетанье       Образуют пламени горенье.Если печень в Му восходит к жизни,       То и в сердце пламень порождает,Этот пламень властвует над желчью       И земли стихию побеждает.Печень сопрягается с землею,       Порождает золото в природе,

Золото становится водою,       В дерево вода духовно входит.Пламя Самади[88] в своем горенье       Совершает эти превращенья.Пустоту объемлет светлый пламень,       Над вселенной вспыхнуло блистанье.Уж давно постиг волшебник тайну,       Как путями самосозерцаньяВызвать этот пламень чудотворный:       Запад перед ним склонен, покорный.

Охваченный со всех сторон пламенем, Сунь У-кун не мог отыскать волшебника, он даже не видел дороги, ведущей в его пещеру. Чтобы спастись, Великий Мудрец вынужден был выпрыгнуть из пламени. Волшебник наблюдал все это. Заметив, что Сунь У-кун исчез, он собрал все приспособления, с помощью которых вызывал огонь, и вместе с подвластными ему духами вернулся в пещеру. Они закрыли каменной глыбой вход, и волшебник, решив, что одержал победу, приказал устроить пир и велел музыкантам играть. Все радовались и веселились, однако распространяться об этом мы не будем.

Вернемся снова к Сунь У-куну. Перепрыгнув через поток Сухой сосны, он оседлал облако. Вдруг из соснового леса до него донесся громкий разговор Чжу Ба-цзе и Ша-сэна.

Сунь У-кун подался вперед и крикнул:

– Эй ты, Дурень! Нет у тебя никакого самолюбия! Что ж ты испугался и сбежал, спасая свою шкуру, а меня бросил на произвол судьбы. Лучше бы ты совсем не ходил со мной.

– Дорогой брат, – отвечал ему Чжу Ба-цзе. – Не зря сказал тебе этот дух, что ты не умеешь ни в чем разбираться. Еще в древности говорили: «Тот, кто умеет разобраться в современных событиях, обладает подлинным талантом». Этот дух вовсе не твой родственник, а ты хотел насильно убедить его в этом. Вот и пришлось ему вступить с тобой в борьбу и вызвать этот свирепый огонь. Но на тебя и это не подействовало, тебе обязательно надо было продолжать бой с ним.

– А как, по-твоему, кто из нас обладает более сильным волшебством? – спросил Сунь У-кун.

– Ну, конечно, он уступает тебе, – сказал Чжу Ба-цзе.

– А кто искуснее в бою? – снова спросил Сунь У-кун.

– И тут он не может равняться с тобой, – сказал Чжу Ба-цзе. – Когда я увидел, что он начинает сдаваться, я решил помочь тебе. Но потом понял, что дело плохо, и подумал, что лучше скрыться. Однако тут, нарушая законы природы, он вызвал это адское пламя.

– Нечего было тебе вмешиваться, – сказал Сунь У-кун. – Еще несколько схваток, и я покончил бы с ним.

И вот, когда они с Чжу Ба-цзе беседовали об искусстве и ловкости волшебника и об ужасном огне, который он вызвал, Ша-сэн, прислонившись к сосне, надрывался от хохота.