Путешествие по карте языков мира

…Так вот, та книга, которую вы сейчас читаете, как раз и написана от имени науки. Я попытался написать ее так, чтобы вы все время делали открытия вместе со мной. Пусть маленькие. Чтобы вы поняли, а главное, почувствовали, как увлекательно исследовать языки, узнавать о них новое, и одновременно глубже понимать наш с вами родной язык — русский! И чтобы вы получили представление о том, как это делается в настоящей языковедческой (лингвистической) науке.

Поэтому я не боюсь употреблять в этой книге «настоящие», серьезные научные понятия и термины. Можно было бы, конечно, обойтись и совсем без них, но зачем? В крайнем случае — если какой-нибудь из этих терминов покажется вам слишком трудным, вы его пропустите. Ведь эта книга — не учебник, где надо заучивать все определения: имя существительное — это то-то и то-то, а сказуемое — то-то и то-то.

…Мне, автору этой книги, очень повезло. Когда я был студентом и совсем молодым, начинающим языковедом (это было в 50-60-е годы), меня окружали ученые потрясающих знаний и широчайшего кругозора, ученые, имена которых были известны всему миру. У них было чему поучиться. Среди них были академик Виктор Владимирович Виноградов, крупнейший в мире специалист по русскому языку, и академик Николай Иосифович Конрад, знаменитый китаист и японист. Был академик Виктор Максимович Жирмунский, замечательный знаток теории стиха и в то же время — выдающийся специалист по немецкому языку, его истории и различным диалектам (разновидностям). Но больше всего я обязан профессору Сергею Игнатьевичу Бернштейну. Это был человек нелегкой судьбы, в чем-то повторивший судьбу де Соссюра, хотя, конечно, я далек от мысли сравнивать масштаб их дарования и то влияние, которое они оказали на развитие науки. Сергей Игнатьевич не был ни академиком, ни даже доктором наук. Почти все его книги не были изданы при его жизни, не опубликованы они и сейчас. Но он передал все, что знал, множеству своих учеников. Среди них был и я.

Мне бы очень хотелось, чтобы Сергей Игнатьевич прочел эту мою книгу. (Увы, это невозможно: его нет в живых уже двадцать лет.) То, что в ней написано, — это развитие и продолжение его мыслей.

А теперь начнем обещанное путешествие.

Родословное дерево языков и как его составляют

Что такое «родословное древо», вы, наверное, знаете. Во всяком случае мои сверстники, да и я тоже, в подростковом возрасте очень любили рисовать такие «древа», или, проще, деревья. У самого корня пишете свое имя и фамилию. Затем ведете кверху линию: у верхнего ее конца пишете имя, отчество и фамилию вашего отца и вашей матери. От каждого из них ведете еще линию: это будут ваши дедушки и бабушки. Если у вас есть дядя, значит, от бабушки и дедушки надо провести не одну линию — к вашему отцу или матери, а две. И так до тех пор, пока вы не дойдете до самого первого из известных вам ваших предков. Обычно на прадедушках и прабабушках все и заканчивается.

Выглядит это дерево примерно так:

Иван Петрович, Мария Сергеевна, Петр Григорьевич, Анна Николаевна и все прочие — ваши родственники.

Мы уже видели в начале этой главы, что и языки могут быть «родственниками» друг другу. Русский, украинский и белорусский — «дети» древнерусского. Он, в свою очередь, «сын» того языка, на котором говорили все славяне, когда они были еще одним единым народом, жившим на небольшой территории. Правда, ученые спорят о том, где эта территория находилась. Ее ищут и в нынешней Польше, и у подножия Карпатских гор, и в степях Южной Украины. Этот общий язык древних славян так и называется — общеславянский.

Поищем более далеких предков. Да мы о них уже упоминали, когда говорили о родстве славянских языков с балтийскими (литовским и латышским). У всех них общий предок по имени балтославянский язык. А его «отец» — общеиндоевропейский язык, породивший, кроме балтославянского, еще множество индоевропейских языков. Дальше наша родословная обрывается: о том, что было до общеиндоевропейского языка, мы ничего не знаем. Главное, не знаем, были ли у него свои языки-братья, имеющие общего родителя.

Правда, некоторые подозрения есть. Двадцать лет назад, глубокой осенью, я вместе с небольшой группой друзей хоронил на подмосковном кладбище молодого лингвиста Вячеслава Марковича Иллича-Свитича. Он почти ничего не успел в жизни опубликовать. Но зато успел написать сравнительный словарь разных языков Евразии, которые назвал «ностратическими». Ученые до сих пор спорят, прав он или нет. Очень может быть, что и прав…