Путешествие по ту сторону

Верещагин вспомнил о контракте, сулящем невероятную прибыль, но ему уже было наплевать на деньги. Ему было наплевать на Регину, на Юнуса, да и на Брониславу Витальевну тоже. Он посмотрел на спину своей бывшей жены и увидел, как из-под края свадебного платья на ее обнаженную спину вылезает большой черный скорпион. Он полз не спеша, а Регина, почувствовав щекотку, дернула плечами, потом протянула руку за спину, пытаясь снять то, что щекотало ее, но не достала. Тогда Верещагин взял скорпиона в кулак, поднял голову, чтобы посмотреть, куда бы выбросить опасное насекомое, и вдруг увидел рядом улыбающегося бывшего тестя. Увидел и удивился тому, что тот оказался живым.

– Дай сюда, – шепнул ему Сименко и протянул руку.

Алексей положил скорпиона на подставленную ладонь, а тесть быстро засунул его за воротник рубашки Юнуса.

– Так-то вот! – произнес Эдуард Борисович с облегчением. – Давай сюда следующего…

Верещагин вздрогнул и открыл глаза. За широким дверным проемом начинало светлеть небо, в бараке было душно и жарко. Он поднялся и вышел. Тут же к нему приковыляла черная-белая собака и лизнула ладонь.

– Да, моя хорошая, – шепнул ей Алексей, – все будет хорошо, ты не волнуйся, Жонгинам.

Он опустился на порог, а собака села рядом, положив ему на колени свою большую голову. Ему вспомнился странный сон и контракт, который, судя по всему, вместе с Региной достался Юнусу. Закончатся поставки, и Регина станет ему не нужна. Но к этому времени Бачиев-младший наверняка выкупит долю акций фирмы Сименко – заплатит какие-то деньги Брониславе Витальевне. Вернее, пообещает заплатить. Только, скорее всего, денег ни вдова, ни дочь Эдуарда Борисовича не увидят. А фирму он перерегистрирует на себя одного. Потом захочет подмять под себя весь порт, что у него вряд ли получится, но какую-то часть акций порта Юнус все же возьмет…

Верещагин подумал об этом равнодушно, словно питерские дела, бизнес его уже не касались никаким боком. И вообще, лучше не думать о том, что осталось в далеком прошлом и что изменить нельзя. Он поднялся и направился к мусорному контейнеру – проверить, на месте ли его богатство. Несколько собак выскочили из предутренних сумерек и тут же отбежали, потому что та, которая теперь считала Алексея своим хозяином, зарычала и оскалила зубы.

– Хорошая девочка, – похвалил ее Верещагин, – молодец, Жонгинам.

Наклонился и поцеловал мокрый собачий нос, как обычно делала Лариса.

Это Лариса решила назвать собаку Жонгинам – Душенька.

Утром, едва началась работа в поле, женщину, которую привели сюда с двенадцатилетней дочкой, укусила гюрза. Алексей был совсем рядом, услышал крик, подскочил и увидел, что змея, вцепившись ей в ногу чуть выше колена, продолжает висеть. Схватил почти полутораметровую гюрзу за хвост и отбросил в сторону. Потом поднял женщину на руки и побежал к бараку, до которого было не меньше тысячи шагов. Он спешил, но очень скоро начал задыхаться. Даже испугался, что не сможет, сил не хватит ее донести. Однако все же добрался до барака. Положил несчастную на нары, оглянулся и попросил, чтобы кто-нибудь позвал Матроса. А люди, которые прибежали следом за ним с поля, теперь стояли и наблюдали за ним почти равнодушно, зная, что помочь ничем не могут. У дочки женщины по щекам текли слезы, она что-то тихо шептала, неслышное для остальных. Не плакала в голос, не кричала – как будто боялась вызвать громкими звуками чей-то гнев.

Верещагин, едва переведя дух, опустился на колени и начал отсасывать яд из ранки.

– Бесполезно, – произнес подошедший Доцент, – это может помочь только в первые пять минут. Да и то удается отсосать лишь пятую часть всего яда. Сейчас бы сыворотку ввести и шинировать ближайший к укусу сустав…

– Если вы врач, то почему стоите? – крикнул ему Алексей.

– Нужен новокаин, димедрол, анальгин, и все это внутривенно, – начал объяснять Доцент. – А еще требуется фурацилин…

Люди расступились, пропуская Матроса. Видимо, кто-то все-таки сбегал за ним.

– Ну, что тут у вас? – спросил он.

Посмотрел на распухающую прямо на глазах ногу женщины.

– Змея, что ли, укусила? Ничего, поболит-поболит и пройдет.

Затем повернулся к рабам:

– Что стоите? Я, что ли, за вас работать буду?

– У вас есть мазь Вишневского? – обратился к нему Доцент.

– Да пошел ты со своей мазью! Если бы у нас была здесь машина, я все равно не повез бы эту дуру в больницу, – махнул рукой Матрос, – Все, идите в поле и продолжайте работать! Те, кто не выполнит сегодня норму, останутся без ужина и с начищенной рожей.

Люди потянулись к выходу. Матрос посмотрел на плачущую девочку и обратился к Доценту:

– Что, ты говоришь, надо?

Из всего того, что назвал Доцент, нашли только поваренную соль и таблетки растворимого аспирина.

Компресс из соляного раствора наложили на распухшую ногу.

– У твоей мамы не было прежде сердечных приступов? – спросил Доцент девочку.

– У нее сердечная недостаточность, – еле вымолвила та.