Путешествие в Икарию

И еще больше удивляло меня то, что во всей этой мебели блистали самые ценные материалы, все металлы, золото и серебро, мрамор и камни, фарфор и всякого рода глины, кристаллы и стекла, дерево всех видов, материи разных качеств и разного цвета — одним словом, всякие минеральные, растительные и животные продукты.

Когда я на каждом шагу выражал свое изумление, Евгений сказал мне:

— Я сперва удивлялся, как и вы, но мне объяснили, что все материалы, добываемые из недр Икарии, в глазах республики одинаково ценны, если она имеет их в изобилии, и республика, например, доставляла бы семьям лопаты из золота и серебра столь же охотно, как лопаты из железа, если бы все три металла были одинаково распространены. Она делит все золото и серебро между гражданами, как она делит между ними железо и свинец. Когда какое-нибудь вещество слишком редко встречается, чтобы его можно было дать всем, его не дают никому, и если оно полезно или приятно, то его используют только для общественных зданий.

— Так вот, — продолжал он, — не понимаете ли вы теперь, как и я, что драгоценные предметы, собранные некогда в дворцах королей и аристократии, имеются в достаточном количестве, чтобы каждый дом получил свою долю?

— Заметьте, между прочим, — продолжала хозяйка, — что легированное золото и серебро, искусственные кристаллы и сфабрикованные камни в наших глазах так же хороши и прекрасны, как и чистое золото и серебро, алмазы и драгоценные камни, и республика имеет достаточно сплавов и смесей, чтобы доставить их каждой семье в нужном количестве. Таким образом, зеркала, кристаллы, стекла, люстры, бронза, алебастр и гипс, искусственные цветы и духи — одним словом, все, что республика добывает или производит, все она делит между гражданами. И заметьте, как совершенно все, что касается освещения! Не только наши лампы, наши сальные свечи и наш газ не распространяют никакого дурного запаха, но наши масла, наши восковые свечи и все наши другие материалы парфюмированы, и все вместе чаруют обоняние и зрение, не утомляя их.

Внимательно рассмотрите и наш салон.

Хотя я видел уже такие салоны, я был, однако, поражен, осмотрев его с большим вниманием во всех деталях. Не буду перечислять здесь всех его удобств и красоты и ограничусь лишь утверждением, что ни в одном дворце я не видел ничего более изящного, более элегантного и великолепного.

— И все дома в Икарии похожи на этот! — воскликнул восторженно Евгений. — Счастливая страна!

— И это однообразие не утомительно, — прибавил я.

— Прежде всего это бесценное благо, — сказала хозяйка, — даже необходимость и является основой всех наших учреждений; затем оно комбинируется с бесконечным разнообразием в каждой части. Посмотрите: в этом доме, как и во всех других, вы не увидите двух комнат, двух дверей, двух каминов, двух ковров, которые были бы похожи друг на друга, и наши законодатели сумели соединить все привлекательные стороны разнообразия со всеми выгодами однообразия.

Мы ушли, вполне очарованные, поблагодарив хозяйку за ее любезную предупредительность и поздравив ее с тем, что она является членом такого разумного и счастливого народа.

* * *

Я с нетерпением ждал полета на управляемых воздушных шарах, а Евгений, которому я предложил пойти со мной, горел не меньшим нетерпением увидеть мадемуазель Динаизу. Но представьте себе мое разочарование, когда, придя к Вальмору, я узнал, что мадемуазель Динаиза не может прийти, она не может нас принять даже завтра, а только на третий день, Корилла же находится у своей подруги и тоже не может пойти с нами. Мы отправились одни, Евгений, Вальмор и я, и не знаю, кто из нас больше всех досадовал, хотя мы все, казалось, философски покорились своей судьбе.

— Как это возможно, — спрашивал я по пути Вальмора, — управлять шаром в воздухе?

— А разве не говорили то же самое, — ответил Вальмор, — до изобретения кораблей, компаса, до открытия Америки, введения оспопрививания, до изобретения громоотвода, садовых машин, воздушных шаров и тысячи других вещей?

— Нужно было найти точку опоры, и казалось невозможным найти ее в воздухе. Но ведь говорили также, что необходимы вещи, которые невозможно открыть, и все же их открывали. А затем, кто может сказать, что безусловно необходима точка опоры? Или кто может сказать, что эта точка опоры не может быть найдена в воздухе? Конечно, можно сказать, как скажет слепой: «Я не вижу солнца». Но точно так же, как слепой был бы не прав, говоря: «Нет солнца», так никто не имеет права сказать: «Невозможно управлять воздушным шаром».

— Но, — сказал Евгений, — теперь это уже не проблема, ибо мы сейчас увидим, что можно управлять воздушным шаром по своей воле.