Путешествие в историю. Французы в Индии

В Симле Жакмону скучно, он вновь поражается невежеством английских офицеров и абсурдностью содержания английских газет в Индии. Разрешения посетить Пенджаб еще нет, хотя Аллар и другие французские офицеры на службе у Ранджит Сингха хотели повидать своего соотечественника. Но подозрительный пенджабский монарх верит своим наемникам лишь наполовину и проявляет осторожность по отношению к неизвестному иноземцу, Оставалось редактировать путевой журнал, образцом для которого были путевые записки Александра Гумбольдта по Латинской Америке.

В конце года пришли сведения об июльской революции во Франции и путешественник оказался вновь в центре внимания английских офицеров и чиновников. Отношение к нему стало еще более предупредительным. Жакмон не скрывал своего ликования по случаю падения Карла X. Он рассказывал англичанам о знакомстве с «живым историческим памятником — Лафайетом», произносил спичи. Через несколько недель он оказался в Дели. Здесь он стал желанным гостем резидента. Новый французский король Луи-Филипп был давнишним другом генерал-губернатора Бентинка. Это обстоятельство, известное всей высшей колониальной иерархии, сыграло немалую роль в оказании почестей французскому натуралисту. Но как ни приятно казалось Жакмону внимание англичан (молодой француз, как отмечал Стендаль, отличался честолюбием), страсть к путешествиям брала верх над тщеславием.

И вновь путешественник отправился в путь на север, к границам Пенджаба. В пути Жакмон быстро превращался из европейца в восточного путешественника. «Эта метаморфоза очень удобна. Собаки в этих краях при виде европейца теряют голос от лая, буйволы и коровы угрожают чужеземцу рогами, а лошади норовят при всяком удобном случае лягнуть копытами, только люди угодливо кланяются европейцам. Ненависть животных к европейскому костюму как бы компенсирует страх перед ним индийцев».

14 февраля 1831 года Жакмон прибыл в Лудхиану — городок на берегу Сатледжа, пограничный пункт. Он был уверен, что через несколько дней сможет оказаться в государстве Ранджит Сингха. Но проходили дни, махараджа Пенджаба не спешил приглашать француза. Шла дипломатическая переписка, а путешественник был занят тем, что изучал французские газеты, в которых описывались события июльской революции. Проанализировав списки убитых и раненых, Жакмон пришел к выводу, что «среди жертв — громадное большинство бедных рабочих, обитателей предместий. Имена убитых и раненых достаточно указывают, к какому классу принадлежат те, кто сражался на улицах Парижа. Многие из погибших трудящихся не получили никакого политического воспитания, да и не умели читать. И они-то сражались за свободу печати». Но прочитав передовые статьи буржуазных газет, Жакмон с разочарованием отмечает: «Я мечтал, что после этой победы над деспотизмом наступит эра „политической порядочности“, на столбцах газет можно будет прочитать подлинное обращение к народу. Я создавал утопию. „Конститусионель“ возвратил меня, к действительности. Эта газета по-прежнему говорит о нуждах и необход им остях эпохи. Что за жаргон? Мы продолжаем упражняться трафаретами парламентских фраз. Этот мертвый язык может быть лишь символом затуманивания мыслей».

Таким образом, Жакман сразу же почувствовал буржуазный, антинародный характер режима, установившегося во Франции после июльской революции. Однако не следует считать путешественника революционером; сочувствуя угнетенным, он в то же время не был сторонником резких социальных преобразований.

Наконец 26 февраля 1831 года Ранджит Сингх прислал своего представителя, который должен был сопровождать француза в Лахор, где находился махараджа со своим двором. Молва об учености французского натуралиста произвела столь большое впечатление на правителя сикхов, что в качестве сопровождающего прибыл сын первого министра. Хотя визит не имел официального характера, караван, который пересек Сатледж 2 марта и начал свой путь по земле сикхов, производил внушительное впечатление: он насчитывал несколько десятков слонов, не считая всадников и повозок. Караван двигался медленно, строго по расписанию. Впереди его бежал скороход, извещавший местные власти о приближении знатного гостя. Жакмон даже осмелился сравнить свое путешествие с манерой передвижения генерал-губернатора лорда Бентинка, багаж которого везли 100 слонов, 300 верблюдов и 800 быков, запряженных в телеги.