Путешествие в историю. Французы в Индии

9 июля 1746 года под гром пушечных выстрелов адмирал Лабурдонне вступил на землю Пондишери. Начались празднества, банкеты и парады, но не прошло и трех дней, как вновь возникло взаимное раздражение. Лабурдонне с самого начала дал понять, что он-особа, равная генерал-губернатору, и ревностно следил за всеми мелочами военного этикета. 13 июля разразился первый скандал: отряд гарнизона, повстречавшийся адмиралу на улице, не приветствовал его по всей форме. Лабурдонне пожаловался Дюплексу. Губернатор приказал арестовать непочтительного офицера, отдал распоряжение, чтобы адмирала всюду сопровождала особая охрана, но затаил злобу на строптивого военачальника. На следующий день произошла сцена, в которой проявил свою мелочность Дюплекс: адмирал устроил парад морской пехоты перед особняком генерал-губернатора, но тот притворился спящим.

Лабурдонне более не скрывал своей ярости, в своем кругу он именовал губернатора не иначе как «купец». Дюплекс же, по сообщению Ананды, говорил своим сотрудникам об авантюристе, обязанном своей карьерой лишь покровительству королевского комиссара Фюльви, обвинял адмирала в неспособности разбить английскую эскадру. Нетрудно догадаться, как быстро узнавали обе стороны о взаимных оскорблениях: город разделился на две партии. Между офицерами флота и армии происходили дуэли. Военные действия с англичанами еще не начались, а уже резко обозначились контуры будущего раскола во французском командовании. Так проходил день за днем. Лабурдонне опомнился первым и представил губернатору обстоятельный доклад с подробной сметой расходов на военную экспедицию. Дюплекс согласился с требованием адмирала, хотя не преминул напомнить о скудном пайке, на котором оставался Пондишери.

Прежде чем нанести удар по Мадрасу, адмирал хотел окончательно обезопасить себя от английской эскадры. Французский флот двинулся в Негапатам. Эта голландская колония превратилась за годы войны в английскую военную базу. Но ни англичане, ни голландцы не оказывали сопротивления Лабурдонне, он чувствовал себя хозяином всего побережья. Эскадра адмирала Пейтона не приняла боя, и Лабурдонне мог без боя взять Куддалур и форт св. Давида, находящиеся в нескольких десятках километров к югу от Пондишери. Дюплекс же не рекомендовал ему этого делать, чтобы не вспугнуть властей Мадраса. Все побережье трепетало перед флотом Лабурдонне. Управляющий голландской колонией беспрекословно выполнял его приказы. Однажды во время банкета, рассказывает Ананда, вбежал растерянный голландский офицер и закричал: «Приближаются англичане!» Адмирал приказал поднять паруса и идти навстречу врагу. На глазах у голландцев англичане трусливо отступили.

24 августа Лабурдонне вернулся в Пондишери, но буквально на следующий день заболел. Корабли вновь безжизненно стояли на рейде. Дюплекс нервничал. Он подозревал, что адмирал нарочно тянет время, желая показать губернатору бессилие гражданской власти. Дюплекс опасался возвращения английской эскадры. В городе опять начались распри между сторонниками адмирала и губернатора. И тогда Лабурдонне, чтобы положить конец назревавшему скандалу, приказал отнести себя в паланкине в губернаторский дом. Здесь Дюплекс начал осыпать адмирала упреками. Лабурдонне в ответ потребовал приказ о штурме Мадраса за подписью Дюплекса, рассчитывая, что последний откажется взять на себя всю ответственность за последствия. Но Дюплекс тут же составил такой приказ. Лабурдонне почувствовал всю глупость своего положения и решил вновь сказаться больным. Ненависть адмирала к губернатору достигла предела, отодвинула на задний план и заставила временно забыть недавние честолюбивые помыслы. Лабурдонне теперь все свои силы направил на месть. Но и Дюплекс в это время не был более похож на миролюбивого управляющего из Шандернагора. Безграничная власть укрепила в нем упрямство и усилила раздражительность; он не хотел вести дипломатическую игру с человеком, который формально являлся его подчиненным.

Теперь оба начальника, военный и гражданский, действовали наперекор друг другу. Дюплекс старался держать подготовку к захвату Мадраса в строгом секрете; приказал арестовывать всех подозрительных лиц и запретил беспрепятственный выезд из города. Лабурдонне и его офицеры говорили о предстоящем штурме совершенно открыто, так что об этом стало известно не только в Пондишери, но и в Мадрасе. Однако английские власти не предпринимали ничего. Спокойствие и самоуверенность британского губернатора Морса, казалось, не имела предела. Чем активнее действовал Дюплекс, тем инертнее становился командующий флотом. Вся вторая половина августа прошла в многословной, полной язвительных намеков переписке: Совет Пондишери требовал решительных действий, Лабурдонне отнекивался, иронически предлагая Дюплексу стать будущим завоевателем Мадраса.