Путешествие в Неведомый Край

Для человека, который, несмотря на свой интеллект, понимал путь шамана, отсюда следовало два вывода: во-первых источник контакта, ожививший Тень-невидимого-леса, так близко, что видимые знаки его приближения перестали появляться. Во-вторых появилась новая магия. Магия Тига. И магия райятука тает, как в сказке.

Новая система символов, порожденная бессознательной силой некоторых личностей в общине... новая магия, вышедшая из древнего пласта сознания, который был тутханахами.

Уин знал, что такие внезапные изменения в вере и понимании уже происходили в истории; менялись концепции собственного «я», самоидентификация, понимание природы, концепция загробной жизни и даже смысл, вкладываемый в слово «концепция». И все эти эволюции мысли начинались с детей, с нового поколения; их символом становился один ребенок: одаренный, талантливый, святой...

Таким и был Тиг. Этот странный жестокий ребенок — Тиг-никогда-не-коснется-женщины, никогда-не-коснется-земли, — создаст новую культуру, новое представление о загробной жизни, которое останется в умах людей на две тысячи лет.

Тиг организует строительство больших земляных могил; он по-своему интерпретирует случайные символы из среднего каменного века и положит начало преобразованию их в стройную систему резьбы по камню и дереву. Он просто ответит на внезапное изменение связи между человеческим сознанием и его подсознанием. Но для Ирландии и Западной Европе за четыре тысячи лет до нашей эры, таким образом заговорит потусторонний мир, заговорит громким голосом, и возникнет более упорядоченная система поклонения природе, в большой степени основанная на предвидении.

И все это начнет Тиг.

Конечно такой ребенок никогда не существовал, никогда его не рожала мать. Он был мифом, интерпретацией, принадлежащей к более поздней эпохе. Жизнь Тига, его жестокость, пожирание призраков, все они обязаны своим существованием воображению тех, кто яростно пытался понять, как возникла новая система веры и поклонения.

Но Тиг жил так же по-настоящему, как и любой другой ребенок. Как все человечество.

Он был создан из архетипа.

Он был силой.

А сейчас он стал сильнее, чем Уин-райятук, потому что действовал согласно легенде: он столкнулся со стражем старого дома костей и грозил съесть его голову. Шаману оставалось только бежать из страны. Тиг погонится за ним и убьет его; потом вернется и призовет силы земли. И весь клан, каждый мужчина, женщина и ребенок, погрузится в земляную могилу и восстанет обновленным. Только сам Тиг избежит погребения; он будет помнить истории клана, станет их памятью. Вот почему он высасывает воспоминания из костей мертвых. Он расскажет эти истории, тоже обновленные, вновь родившимся тутханахам, и они начнут строить первые большие могилы, и в первый раз пообщаются с предками.

Когда все это произойдет, юношу по имени Тиг насадят на острый камень и стервятник съест его глаза, язык и сердце, и будет сидеть на нем, пока душа Тига не убежит из тела.

Тем не менее Тиг останется живым, уйдет от своего народа и будет жить, безглазый, безъязыкий, бессердечный и бездушный, живое напоминание клану об их предательстве.

Хотя и это не самая ранняя форма мифа...

Однако Уин-райятук считал, что неплохо бы сохранить свою голову, так хорошо сидевшую на плечах, хотя она и была, конечно, лакомым кусочком для Тига. Но он никак не мог уйти, пока не появится скоген. Потому что скоген был его сыном, и он не видел мальчика уже десять лет.

Да, Тиг близок к тому, чтобы овладеть миром тутханахов, но сейчас он набивает себе рот в домике смерти.

«Еще есть время, — подумал Уин. — Я могу позволить себе подождать несколько дней. Мортен позаботится обо мне».

Он принял решение. Следующие несколько шагов были просты. Подойдя к поселению тутханахов, он остановился в воротах и какое-то время наблюдал за хаосом: люди бежали, разговаривали, рубили, поддерживали огонь, крыли соломой, мыли и безостановочно кричали. Его заметили, и на какое-то время наступила относительная тишина; только тявкали щенки и пищали цыплята. Мортен играла с девочкой своего возраста. Она посмотрела на отца, поймала его взгляд, но в остальном не выразила ни заинтересованности, ни озабоченности.

Уин-райятук вбил посох в землю, и покачал им направо и налево, зарывая его поглубже. Из длинного дома вышла Старая-женщина-которая-поет-реке. Ее поддерживал сын, самый старый мужчина в поселение, такой же седой и морщинистый, как Уин, хотя и был лет на двадцать моложе. За ними шли другие женщины и Джикъяр — Первый-боров-лета — со своим посохом, украшенным клыками вепря, и пугающим взглядом охотника; он устал ждать времени, когда можно будет пустить в ход свою охотничью магию.

Старая-женщина-которая-поет-реке подошла к Уину взяла шамана за руку.

— Почему ты это делаешь?

— Я вам больше не нужен.

— Но кто защитит домик мертвых? Кто будет петь солнцу? Кто бросит вызов луне? Кто поможет мне петь реке?

— Слушайте голос молодого человека, — сказал Уин. — Он не коснется женщины. Он не коснется земли...

— Тиг?