Путешествие в прошлое

К примеру, подсознательно поиск облика идет во внутреннем мире реальностей, и ты без усилий воспринимаешь любимую так же свежо, как 20 лет назад. Во время чувственного восприятия ты в покое, поскольку затронуты глубинные переживания. Ты, замерев, вслушиваешься. На данном уровне развития человеку трудно «дотянуться» до чувственного восприятия, он принимает астральное видение за духовное и путает эмоции с чувствами. Пока человек не приобретет опыт раскрытия чувств, он не готов различать и ему не объяснишь.

Астральное относится к миру иллюзий, ясновидение к знанию души, чувственное к миру реальностей. Во время астрального видения в тебе буря эмоций, к тебе приходят те образы и облики, которыми богат твой мир иллюзий. Ум не отключен, он активно пытается приходящее из внешнего мира интерпретировать в уже знакомые образы и облики, и получается смесь фантазии и реального, т. к. нет ориентиров для понимания. При небогатом внутреннем мире человек видит то, что хочет видеть. Чем богаче внутренний мир, тем сильнее раскрываются чувства, глубже переживания и слабее эмоции, тем лучше видна истина. У вас говорят об астральном видении и ясновидении, но т. к. эмоции путают с чувствами, то и в понимании непосредственного восприятия путаница.

Глава 3. Скифы и русичи

Я спросил ее:

— Ты — мать?

Она как-то странно посмотрела на меня, затем улыбнулась и ответила:

— Нет, я еще молода.

— Значит, у тебя нет материнского опыта?

— Его можно приобрести, сопереживая. Я понимаю, что тебе хочется оставить местечко для сомнений относительно опыта. К сожалению, «дяденьки» кое в чем правы, разглагольствуя что «быт формирует сознание». Да, среда влияет, но каков механизм? — Она выжидала, а я молчал. Она хмыкнула. — Зачастую в человеке что-то не востребовано, и он ощущает свою ущербность. Из чувства противоречия и за счет принижения достоинств других формируется ложное самолюбие, которое вы называете гордыней. Это сложный комплекс. Человеку самому невозможно разобраться, где причина, где следствие. Всегда хочется быть правым, и человек пускается на самообман, доказывая всем, что его взгляд верен. Если окружающие поддаются этому, то раскручивается маховик далее. Человека временно перестает беспокоить сложный комплекс, пока он не войдет в противоречие с самим собой. Если противоречие глубоко, то быть психическому кризису. Человек возненавидит себя, тогда впадет в грех. Вылечить может смирение и признание греха, осознание лжи. Религия и мораль отнюдь не помогают в осознании, а только усложняют. Вы утеряли веру, поэтому вам так сложно, и вы готовы впасть в очередной самообман и усложнять бесконечно. Единственный путь — признать себя неправым перед самим собой. Этим свойством обладали русичи и азиаты. Европа исказила вас, вы утеряли самое ценное — признать себя падшим и с удвоенным мужеством возвыситься.

Еще Пастернак удивлялся этому противоречию: «Почему русскому человеку чтобы возвыситься, нужно низко пасть?»

Русичи не разделяли любовь: вот плотская, а здесь — возвышенная, вот греховная, а здесь — божественная. Это одно из многих качеств, которое делало их мудрыми. Для них высшей оценкой был дар божеский. Как ты знаешь, Бог не дал вам десять, а дал одну такую многогранную любовь. Он даровал вам одну свободу волеизъявления, а не десять. Он даровал вам одно творческое начало, а не десять. А дележкой занимаются люди, не способные идти к божественному, хотя во многих отношениях достойные восхищения.

Нам даны законы души, космические законы нравственности. Они даны для преодоления себя, раскрытия себя. В человеке постоянно идет борьба, идет раскрытие всех законов, чтобы остался один — закон Любви. И здесь нет места для плотской или возвышенной. Беда современного человека, что он до сих пор нуждается в каких-то заповедях, какой-то узде. А я, например, всю свою юность скакала на коне без уздечки. Ты находишь во мне изъяны?

— Нет.

— Сейчас у вас слово потеряло конкретность, однозначность понимания. Вы забыли слово дедовское. Развито не инакомыслие, а словоблудие. Люди отрицают простоту, усматривая в ней примитивность, в искренности усматривают частичную правдивость, а в тишине — отсутствие слов. Пока слово не будет восстановлено, будет продолжаться блеф, новые веяния моды, новые слова, но пена и пена…

— Неужели такая безысходность?

— Ну почему же? Как там у вас… диалектика! Чтоб высоко взлететь, нужно пасть до самого дна. Конечно, многие разобьются, но за одного битого двух небитых дают.

— Слова Суворова?

— Да уж, я ни одного Александра не пропустила. Правда первый, который — «бог», был эпилептиком, а второй — обходил любовь, как нечистый ладана. Первый много завоевал, но второй много отстоял, первый был слаб, а второй силен. С первым не о чем было говорить, со вторым можно было говорить о многом. В первую же встречу он предложил мне вина.

— Неправда, Суворов не пил, — вырвалось у меня с мальчишеским восхищением.