Путешествие в Талех

И снова перед нами еле заметная колея. Очень часто она совсем исчезает, и мы мчимся по пустыне, поднимая за собой длинный и долго не опадающий шлейф пыли. До этого мы чаще всего встречали стада овец, коз и верблюдов в сопровождении пастухов-мальчишек или — нередко — пастушек. Теперь картина изменилась: вместо домашнего скота появилось зверье, правда совершенно неопасное.

По два-три гуськом пробегают бородавочники с необычайно длинными хвостами, торчащими вверх и увенчанными метелками. Чаще всего попадаются антилопы: геренук — так сомалийцы называют газель Уоллера с высокой, красиво изогнутой шеей, деро — газель Спика с белым хвостиком, светло-коричневый ауль — газель Земмеринга. Из этих трех газелей геренук была самой крупной, а ауль — самой маленькой. Вероятно, нам встречались и другие антилопы, но мы их не распознали: близко они к себе не подпускают, а охотиться без лицензий в Сомали ныне строжайше запрещено. Новая власть решительно борется с безудержным истреблением животного мира в Сомали, которое здесь происходило.

Наибольшее впечатление производили все же не антилопы, при всей их грациозности и изяществе. Страусы — вот кто были нашими фаворитами. Их небольшие стада (по четыре-шесть особей) подпускали нас сравнительно близко, видимо, огромные птицы надеялись на свои быстрые ноги. И, как оказалось, вполне обоснованно. Устав от однообразной дороги и решив, видимо, немного встряхнуться, а заодно и нас встряхнуть, шофер Нур, приблизившись к одной группе страусов, свернул прямо к ним. Минут пять мы мчались с ними рядом, спидометр показывал восемьдесят километров в час. Страусы бежали ровно, даже как-то спокойно. Потом им, видимо, надоело соседство громыхающего существа, они «поднажали» и, постепенно сворачивая в сторону, оторвались от машины, оставив нам на память слегка смазанный, но тем не менее эффектный кадр на фотопленке.

За полдня пути нам встретился только паренек пятнадцати лет. Он вышел к дороге в совершенно безлюдном месте, завидев издали шлейфы пыли. Пораженные этой встречей, мы тут же затормозили.

— Ты как сюда попал, что тут делаешь один?

— Ищу корову, она отбилась от стада, которое я пас. Мне велели искать, сказали, без коровы не возвращайся.

— Давно ищешь?

— Второй день.

— А где ночевал?

— Там, в горах, — он ткнул пальцем в сторону каменной гряды, тянувшейся вдоль дороги. — Я знаю, где можно спрятаться от львов.

— И не страшно?

— У меня есть нож.

Уклончиво, но выразительно. Еды и питья у него с собой нет, но это ничуть не беспокоит юного кочевника.

— Пить хочется.

Выпив полтермоса чая с молоком, он спокойно, с изумительным чувством собственного достоинства, поблагодарил нас и отправился снова искать злополучную корову.

Машины идут хорошо. Недаром нам дали лучшие во всей провинции лендроверы, в том числе и личный губернаторский. И все-таки дорога такая, что даже эти машины не выдерживают. На обеих машинах мы уже сменили по баллону, на губернаторском лендровере лопнула рессора, и ее закрепили с помощью веревки, i На каждой остановке Нур и Варсаме что-то проверяют, что-то чинят. Да, путешествие по таким местам — дело нешуточное.

Первую остановку сделали в селении с необычным названием Фигифулия. Здесь есть колодец, а поэтому сюда тянутся кочевники, особенно в сухой сезон. Есть здесь и небольшой магазин со скудным набором товаров, но кочевники и этим довольны.

В следующем селении Арбогес пили чай с еще одним «одесситом», только в отличие от лейтенанта Ахмеда у него была седая борода. В Одессе он побывал в молодости матросом, о чем сообщил нам с гордостью. В Арбогесе он считался человеком, повидавшим большой мир.

Колодец здесь был лучше, чем в Фигифулии, — с насосом и резервуаром для хранения воды, однако сама вода имела горьковатый привкус.

В середине дня добрались до Худуна. Это сравнительно крупный населенный пункт, и мы возлагали на него определенные надежды — хотели здесь пообедать. Но наши надежды рухнули. Пришлось доставать неприкосновенные запасы — консервы местного производства: мясные из Кисмайю и рыбные из Лаc-Хоре. Кое-как «заправились» все, кроме Джамы. Он наотрез отказался есть консервы, храня верность сомалийской традиции: употреблять в пищу только свежее мясо.

В жарком Сомали, где сохранять мясо почти невозможно, этот обычай имеет глубокие корни. Но было и еще одно объяснение упрямству Джамы: будучи правоверным мусульманином, да к тому же чуть ли не шейхом, он опасался, что мясные консервы содержат свинину. Наши заверения и надписи на банках его не убедили. А к рыбе он, как и большинство сомалийцев, питал отвращение. Ну что ж, как говорится, дело вкуса.

После Худуна путь наш лежал на запад. Мы проехали больше половины пути и надеялись часа в три, самое позднее в четыре, добраться до Талеха. Однако человек предполагает, а получается… Иншалла, как говорят наши спутники. Дорогу нам преградила… вода.