Путешествие в Завтра

Легким, почти разумным движением машины строго закрепленная поршневая группа вдвинута в блок мотора. Специальные автоматические приспособления окончательно укрепляют коленчатый вал.

Мы идем вдоль сборочной линии, взволнованные величием человека, создавшего эту цепь разумных машин.

Все дальше и дальше передвигается по линии блок мотора, обрастая деталями. Уже поставлены клапаны, во-время поданные с клапанной линии. Заняли свое место распределительные валики и шестерни, поступающие откуда-то сбоку.

Глаз мой не успевает следить за чудесной работой станковсборщиков. Они выполняют почти человеческие движения, полные тончайшего расчета и осторожности. В неощутимую долю секунды ставится очередная деталь на свое место. Она закрепляется и тут же контролируется. Ошибка невозможна.

Откуда-то со стороны к главной линии непрерывным потоком идут всё новые и новые детали двигателя. Идет электрооборудование, ставятся на свое место свечи зажигания. Сверху уже опускается на почти собранный двигатель карбюратор… Станок закрепляет его и передвигает собираемый мотор дальше.

Всё новые и новые позиции занимает двигатель, четко переходя от одного положения к другому.

И около этой живой, не замирающей ни на секунду линии машин, стальными нитями связанной с десятками других автоматических цепочек, изредка появляются люди.

Они склоняются над особо важными и ответственными узлами сборки только для того, чтобы еще и еще раз проверить добросовестность работы своих механических помощников.

И когда в случае малейшей неисправности аварийный станок начинает электрическим голосом просить человека о помощи, сигнализируя ему о неполадках торопливыми вспышками лампочек, человек бежит к нему, почти как к живому существу, попавшему в беду.

Моментально определяется характер неисправности. Мастер лишь на несколько минут выключает аварийный участок линии. Он тут же умелыми движениями инструмента устраняет неполадку, производит регулировку станка.

Нажатие кнопки — и линия вновь вступает в строй. Неудержимый поток все дальше и дальше несет за собою обрастающее деталями тело двигателя. Поток несет его на выход — к самому концу линии, туда, где каждые три минуты транспортер вынимает из последнего зева машины готовый новенький серебристый мотор. Сколько стальных сильных и в то же время осторожных рук касалось его!

Части его отливались в механических литейных агрегатах.

Они проходили специальную термическую обработку в электропечах. Острые, как огненные иглы, кислородные горелки коротким движением срезали ненужные литники. Строгальные станки до блеска обстругивали поверхность деталей. Обработку продолжали электроэрозионные станки, врезаясь электрическими искрами в металл и прожигая в нем нужные отверстия. Штамповка, протяжка, проковка, фрезерование, шлифовка и полировка, накатка и наклеп были необходимы для рождения деталей.

Тепловая закалка и закалка холодом при сверхнизких температурах жидкого воздуха, нитрирование и цементация, наконец поверхностная закалка деталей токами высокой частоты и целый ряд химических процессов были так включены в работу завода автомата, что стали естественными операциями любой из автоматических линий. А эти линии протянулись на сотни метров — от сырьевых складов до стендов обкатки новых двигателей.

Мы идем дальше, не в силах скрыть свой восторг перед высокой организацией одного из сложнейших производств.

И наконец мы поднимаемся с Прокофьевым в главную диспетчерскую завода. Она сосредотачивает в себе весь контроль и все управление производством. Суровое лицо Прокофьева помолодело и буквально светится от торжества.

— Видали? Вот это автоматизация! — неоднократно повторяет он, когда мы поднимаемся по лестнице.

Диспетчерская расположена в цилиндрическом помещении большого застекленного фонаря. Он поднят над главным сборочным цехом завода, символически как бы главенствуя над всем производственным процессом.

Десятки километров проводов и кабелей тянутся сюда со всех пунктов предприятия, раскинувшегося на огромной заводской территории.

Старший диспетчер, опытный, уже немолодой инженер, подводит нас к основному щиту. Здесь запечатлена вся многообразная схема организации автоматического завода. Я вижу главную линию со всеми ее ответвлениями и вспомогательные цехи.

Наглядно убеждаюсь в том, насколько прав был Прокофьев, который сравнивал завод-автомат с огромным деревом.

Я вижу на диспетчерской схеме десятки линий-ветвей.

Они примыкают к основному стволу сборочной линии — как бы срослись с ней. На щите отмечается все: производство деталей, запас их на узловых пунктах, выход готовой продукции.

Вот раздается звонок — и нервно пульсируют лампочки на одной из боковых ветвей.

Диспетчер подходит к щиту. Он нажимает кнопку соответствующего участка схемы и громко спрашивает:

— Товарищ Клементьев, что случилось с девятым автоматом? Почему выключили?

В ответ раздается голос дежурного по линии:

— Произвожу замену раскрошившегося сверла. Через минуту станок будет запущен… Линию не останавливаю.

Я засыпаю диспетчера вопросами: