Читаем Путешествие внутрь иглы. Новые (конструктивные) баллады полностью

В те же часы и на том же углу:чужда добру, а тем более злу,что так сближает всех зрячих людей —точно съестное случайных гостей —пела – одна перед пестрой толпой —женщина, что от рожденья слепой,как утверждают зеваки, была.Рядом собачка в корзинке спала.Был ее голос слегка грубоват.Жест полных рук также чуть угловат.Голову к солнцу она подняла —
нежит безглазье слепящая мгла.Тихо в пустых и зеркальных зрачкахнебо плывет в надувных облаках.Да и весь город с его суетойтам приумолк – за нездешней чертой.А между тем из снующих людейкаждый задерживал взгляд свой на ней:что ж, к негативу слепого лицасклонны присматриваться без концамы – любопытство нам трудно унять:душу без глаз невозможно понять.
Кто-то монетку ей в блюдце бросал.Кто-то словцом остроумным блистал.Кто-то, ее пародируя, пел.Кто-то еще на собачку глядел.В общем, людей и вещей длинный ряд,к ней прикоснувшись, как будто обряд —низкий? высокий ли? но – исполнял,и только вид напускной сохранял,что они нынче от мира сего,и в них неясного нет ничего.Если бы пестрая знала толпа:
женщина, что от рожденья слепа,здесь не за тем, чтоб людей удивить —кошечек дома ей нужно кормить.Сам я, едва лишь об этом узнал,разом нашел, что так долго искал:там, где сочувствия полного нет,тайны игривой мерещится свет.Если ж сочувствием сердце полно,к тайне любой безразлично оно.Это к тому я упорно клоню,что для начала в себе на корню
я бы ту склонность хотел упразднить,что заставляет нас больше ценитьтайну, чем близких вокруг нас существ,тайну как сгусток тончайших веществ…Разве не грех – отдавать веществамбольше любви, чем живым существам?Как никогда на слепую смотреля – и впервые, быть может, прозрел.

2

Приходилось ли вам замечать, любезный читатель, что лица слепых людей по причине отсутствующего выражения глаз выглядят почти всегда для нас, зрячих, отчуждающе и безобразно, но при всем этом вызывают, как правило, безотчетное чувство общечеловеческого, я бы даже сказал, космического сострадания, причем достаточно интенсивного порядка, так что слезы сами наворачиваются на глазах?

Иной раз приходится видеть несчастья неизмеримо большего масштаба, а глаза не плачут, в чем причина? причина, думается, в кратковременном исчезновении привычной иерархии в оценке вещей: ведь когда мы смотрим в глаза другому человеку, мы встречаемся – или думаем, что встречаемся – с его душой, а душа эта по самому своему определению настолько сложный и многогранный феномен, что мы вынуждены поневоле на него настраиваться и под его воздействием даже перестраиваться, то есть все наши психические чувства – коим нет числа, а еще пуще производным от них возможностям – никогда не выступают в своей исконной целостности, но, как железные опилки в магнитном поле, в зависимости от контакта, выстраиваются в определенном и своеобразно оформленном порядке, то есть чужая душа, будучи сама по себе загадочным явлением, является вместе с тем источником отнюдь не загадочного – и гигантского по своим масштабам комплекса причин и условий.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Словарь-справочник по психоанализу
Словарь-справочник по психоанализу

Знание основ психоанализа профессионально необходимо студентам колледжей, институтов, университетов и академий, а также тем, кто интересуется психоаналитическими идеями о человеке и культуре, самостоятельно пытается понять психологические причины возникновения и пути разрешения внутри - и межличностных конфликтов, мотивы бессознательной деятельности индивида, предопределяющие его мышление и поведение. В этом смысле данное справочно-энциклопедическое издание, разъясняющее понятийный аппарат и концептуальное содержание психоанализа, является актуальным, способствующим освоению психоаналитических идей.Книга информативно полезна как для повышения общего уровня образования, так и для последующего глубокого и всестороннего изучения психоаналитической теории и практики.

Валерий Моисеевич Лейбин

Психология / Учебная и научная литература / Книги по психологии / Образование и наука
Серийные убийцы от А до Я. История, психология, методы убийств и мотивы
Серийные убийцы от А до Я. История, психология, методы убийств и мотивы

Откуда взялись серийные убийцы и кто был первым «зарегистрированным» маньяком в истории? На какие категории они делятся согласно мотивам и как это влияет на их преступления? На чем «попадались» самые знаменитые убийцы в истории и как этому помог профайлинг? Что заставляет их убивать снова и снова? Как выжить, повстречав маньяка? Все, что вы хотели знать о феномене серийных убийств, – в масштабном исследовании криминального историка Питера Вронски.Тщательно проработанная и наполненная захватывающими историями самых знаменитых маньяков – от Джеффри Дамера и Теда Банди до Джона Уэйна Гейси и Гэри Риджуэя, книга «Серийные убийцы от А до Я» стремится объяснить безумие, которое ими движет. А также показывает, почему мы так одержимы тру-краймом, маньяками и психопатами.

Питер Вронский

Документальная литература / Публицистика / Психология / Истории из жизни / Учебная и научная литература
Россия под властью одного человека. Записки лондонского изгнанника
Россия под властью одного человека. Записки лондонского изгнанника

«Говоря о России, постоянно воображают, будто говорят о таком же государстве, что и другие. На самом деле это совсем не так. Россия – это особый мир, покорный воле, произволению, фантазии одного человека. Именуется ли он Петром или Иваном, не в том дело: во всех случаях это – олицетворение произвола», – писал Александр Герцен выдающийся русский публицист, писатель, общественный деятель.Он хорошо знал особенности российской жизни, встречался с высшими руководителями государства, служил в государственных учреждениях, дважды побывал в ссылке и, в конце концов, вынужден был покинуть Россию. В своих воспоминаниях и статьях Герцен не только ярко описал обстановку в стране, но сделал глубокие выводы о русском пути развития, о будущем России. Многие его мысли актуальны и поныне.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Александр Иванович Герцен

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука