Путешествие во тьме

Я попыталась представить себе, что это продолжение вчерашней ночи, но все было бесполезно. Страх холоден, как лед, и от него перехватывает дыхание. «Страх чего?» — думала я.

Перед уходом я сказала:

— Извини, мне очень жаль, что я обожгла тебе руку.

— Ерунда, — ответил он, — не обращай внимания.

На столике у кровати громко тикали часы.

— Послушай. Не забывай меня, — сказала я, — не забывай меня никогда.

Он сказал:

— Конечно, не забуду. Клянусь. — Как будто он боялся, что со мной случится истерика. Я встала и оделась.

Моя сумочка лежала на столе. Он взял ее и положил туда несколько банкнот. Я видела это.

Он сказал:

— Не знаю, сможем ли мы встретиться до моего отъезда из Лондона. Я буду очень занят. Во всяком случае, я напишу тебе завтра. Насчет денег. Мне хочется, чтобы ты поехала куда-нибудь, тебе надо сменить обстановку Куда бы тебе хотелось поехать?

— Не знаю, — ответила я, — куда-нибудь.

Он повернулся и сказал:

— Эй, что-нибудь не так? У тебя все в порядке? «Как странно», — подумала я. Меня вдруг начало знобить. Лоб стал влажным.

Я сказала:

— У меня все в порядке. До свиданья. Не беспокойся, не надо меня провожать.

— Конечно, я провожу тебя, — сказал он.

Мы спустились вниз. Когда он открыл дверь, мимо как раз проезжало такси, и он остановил его.

Он сказал:

— Подожди. Постой одну минуту. Ты уверена, что все в порядке?

Я сказала:

— Да, конечно.

Этот проклятый бюст Вольтера с кривой улыбкой!

— Ну что ж, до свиданья, — сказал он, и, кашлянув, добавил: — береги себя. — Ну, будь здорова. И он кашлянул снова.

— Ты тоже, — сказала я.

Я совсем не хотела спать. Я выглянула из окна такси. Поливальщики поливали улицу, и в воздухе стоял свежий запах брызг, как будто только что встряхнулось огромное животное.

Приехав домой, я легла не раздеваясь. Когда начало светать, я подумала, что миссис Доуз может решить, что я тронулась, — когда принесет утром завтрак Поэтому я разделась и легла снова.

— Молодая девушка так жить не должна, — сказала миссис Доуз.

После отъезда Уолтера я целую неделю не выходила из дома. Я валялась в постели и вставала очень поздно, потому что все время чувствовала усталость, даже ела в постели, а после полудня долго лежала в ванной и вслушивалась в шум воды, льющейся из крана. Я представляла, что это водопад, и вода стекает в озеро, в котором мы купались в имении «Сон Моргана». Я часто думала об этом озере. Оно было чистым в том месте, где в него лилась вода из водопада, но на мелких местах вода была мутной. Там росли большие белые цветы, которые раскрываются ночью. Мы называли их хлопушками. Они похожи на лилии, и у них тяжелый сладкий запах, очень сильный. Он разносится далеко вокруг. Эстер не выносила этот запах, она говорила, что теряет от него сознание. Под скалами на озере водились крабы. Когда я плавала, то, чтобы не наткнуться на них, била руками по воде. У них маленькие черные глазки на концах длинных усиков, а когда кидаешь в них камни, панцири разбиваются, и оттуда вылезает что-то белое и бесформенное. Я скучала по этому озеру, и мне часто снилась его коричневато-зеленая вода.

— Нет, молодая девушка не должна так жить, — повторила миссис Доуз.

Они говорят «молодая девушка» так, будто быть молодой — преступление. А сами ужасно боятся состариться. Я подумала: «Хорошо бы стать старой, и закончилась бы эта проклятая тоска; и у меня больше не было бы депрессии».

Я не представляла, что ей ответить. Она всегда была такой спокойной, с тихим голосом, но мне казалось, что она исподтишка за мной наблюдает. Когда я сказала, что хочу куда-нибудь поехать, чтобы сменить обстановку оказалось, что у нее есть двоюродная сестра в Майнхеде [34], у которой сдаются комнаты, и я согласилась туда поехать, потому что мне было все равно.

Но через три недели я вернулась в Лондон, потому что получила письмо от Уолтера, он писал, что, видимо, вернется в Англию раньше, чем предполагал. И однажды в начале октября, когда я пришла с прогулки по Примроуз-Хилл (под дождем, и вокруг только мокрые деревья, сырая трава и грустные медлительные тучи… странно, как остро все это заставляет тебя почувствовать что ничего другого не существует. Нигде. Что существует только это), миссис Доуз сказала:

— Вам пришло письмо. Я отнесла его в вашу комнату.

Я поднялась наверх. Оно лежало на столе и, пересекая комнату, я подумала: «Господи, от кого же оно?» Потому что почерк был совсем другим.

8