Путешествие вокруг света

14 декабря в 6 часов утра мы пушечным выстрелом потребовали лоцмана, который прибыл с несколькими двойными каноэ. Нас вывели из гавани, Каремоку поднялся на борт. Мы салютовали королевскому флагу Оваи, реявшему над фортом, семью залпами, с форта в ответ было дано столько же. Семью же залпами нам салютовал королевский сторожевой корабль «Кахума-ну», на что мы ответили тем же. В 8 часов «Рюрик» покинул гавань; Каремоку и его спутники сердечно с нами простились. Усевшись в каноэ и оттолкнувшись от корабля, они приветствовали нас троекратным «Ура!». В ответ мы прокричали то же самое.

Отъезд из Хана-руру. Острова Радак

14 декабря 1816 года мы отплыли из гавани Хана-руру [Гонолулу]; в течение трех дней нас сопровождали легкие ветры и полные штили. Вдали можно было видеть кашалотов (Physeter). 16-го нам удалось поймать на палубе крачку (Sterna stolida).

17 декабря ветер возобновился, и мы намного продвинулись вперед. 19-го шел дождь. 21-го и 22-го мы тщетно искали под 17° сев. широты острова, которые в 1807 году видел капитан Джонстон^{170}

; за нами летели морские птицы — пеликаны и фрегаты. Мы следовали курсом на юго-восток, судно шло очень быстро, и качка была весьма утомительна. Горизонт не просматривался так ясно, как обычно. С 26 по 28 декабря мы искали под 11° сев. широты остров Сан-Педро, но не обнаружили его; с 28-го — взяли курс на запад между 9° и 10° сев. широты, чтобы найти острова Малгрейв; лавировали большей частью ночью. 29 декабря видели дельфинов, летучих рыб, плавник. Птиц стало меньше. В ночь с 30 на 31 декабря начался затяжной дождь, длившийся весь день. Утром мимо корабля проплыл кусок дерева, на нем сидела птица. Это бекасовидный веретенник. Уже ночью было слышно пение птиц. Ветер стал умереннее. 1 января 1817 года после обеда, когда мы пошли более северным курсом, чтобы посетить группы островов, которые видели в прошлом году, показалась земля.

На этом отрезке пути на «Рюрике» очень сильно размножились рыжие тараканы (Blatta [Blatella]

germanica), став для нас подлинным бичом божьим. Кажется невероятным чудом, что природа неожиданно превращает этот второстепенный зоологический вид, каждая отдельная особь которого сама по себе — бессильное ничтожество, в непреодолимую силу из-за своей чудовищной плодовитости. От человека скрыты все факторы, способствующие размножению или сокращению этого вида, и поэтому он лишен возможности воздействовать на них; насекомые внезапно появляются и столь же внезапно исчезают. Бессильный перед этой игрой природы, человек взирает на нее с удивлением. В конце 1817 года, когда мы вторично направились на юг от Уналашки, эти тараканы почти совсем исчезли и больше не появлялись в сколь-нибудь заметном количестве.

Другим неудобством корабельной жизни, с которым мы столкнулись в пути, начиная от Калифорнии, был нестерпимый запах тухлой воды, скопившейся в трюме корабля. На судах, подобных «Рюрику», не пропускающих воды и поэтому не нуждающихся в помпах, от этого запаха больше страдают, чем на судах, где воду откачивают, что препятствует ее скапливанию и загниванию. Нам самим приходилось наливать свежую воду взамен протухшей.

До сих пор я еще не упоминал о том, как в жаркой зоне мы устраивали себе благодатные освежающие процедуры. Я имею в виду душ, обливание морской водой в вечерние часы на палубе, в носовой части судна. Люди еще не устали и всегда готовы были пошутить. Однажды, когда Логин Андреевич купался, Иван Иванович спрятал его рубашку и сказал, что ее унесло ветром за борт.

Логин Андреевич продолжал ночью спать на палубе, тогда как я и доктор вынуждены были отказаться от этого удовольствия. Через окно он вытаскивал свой матрац на палубу, а потом поднимался туда по трапу и стелил себе постель. Как-то, улучив момент, когда он вышел из каюты, я быстро втащил матрац с палубы в каюту и положил на его койку. Тот искал пропажу всюду, но только не на койке, ругался со всеми, кто ему попадался на палубе, и, как это было ни смешно, пришел в отчаяние.

Да простится мне это веселое отступление. Возвращаюсь теперь к Радаку и его жителям.