Путешествие вверх

На её палубах можно было создать любые условия, — температуру, погоду, режим дня и ночи, длину суток, даже вид звездного неба. Но вряд ли среди всех придуманных жителями Энго небес было столь удивительное, как небо её колоссальной центральной камеры, — полого цилиндра диаметром в сто тысяч миль и высотой в сорок. В нём царила невесомость, и в его центре навеки застыла подвешенная в паутине гравитационных полей планета, — газовый гигант поперечником в двадцать тысяч миль. Он служил источником питательной массы для Сверх-Эвергета Энго, и не участвовал в её общем вращении.

Впрочем, глядя на него Анмай забывал о размерах. Первое, за что цеплялся его взгляд в этом месте, — приплюснутый зеленовато-голубой шар планеты, расчерченный мутными темными полосами и пятнами, окруженный венцом из восьми неподвижно зависших вокруг крохотных плазменных солнц, освещавших этот невероятный мир. В другом они бы просто упали на планету, но здесь их держала управляемая гравитация.

Колоссальная планета и солнца бессчетное число раз отражались в бездне двух параллельных зеркал, — днищ Энго, рассеченных острыми радиальными ребрами из того же зеркального нейтрида, — и множество этих отражений уходило в бездонную глубину, словно в немыслимом калейдоскопе. Свет солнц был неяркий, похожий на лунный. В нём соединяющая два зеркальных неба серая полоса верхней палубы Энго казалась смутной и туманной, лишенной деталей, — лишь в телескоп можно было различить сплошной лес шпилей, ферм и зданий. Из зияющих жерл шахт на вершинах пронзающих атмосферу башен вырывались магнитопланы, превращаясь на недолгие часы полета в настоящие космические корабли.

Анмай сам вдруг оказался на таком корабле, медленно огибающем центральную планету. Вскоре он увидел колоссальный шпиль, вонзавшийся в темное пятно на её полюсе, — к нему сходились острые, тысячемильной высоты гребни. Там, в основании этого остроребристного шпиля, скрывался единственный Сверх-Эвергет Энго. Шпиль непрерывно подавал планетное вещество в его аннигиляционную топку, — по сто тысяч тонн в секунду. Большая часть этой энергии уходила на то, чтобы сконцентрировать и вывести на охладительные ребра всё, что тратилось на освещение жилых ярусов.

Не-планеты, подобно живым организмам, могли существовать лишь пока работали их основные системы. Если бы сложнейшая охладительная сеть Энго отказала, — её внутренности всего за десять дней превратились бы в огненный ад. Потом не находящее выхода тепло просто расплавило бы их. Энго и так светила, словно маленькая звезда, — но сохранение этой звезды требовало невероятных технических ухищрений. Если бы отключились погруженные в планетное ядро гравитаторы, — центральную планету разорвало бы тяготение окружающей массы, её искусственные солнца врезались бы в верхние палубы, она сама расползлась бы по всему центральному залу кипящей пеной, а потом залила бы всю Энго газожидким водородным потопом. А если…

В общем, исход всех этих неполадок был бы похож на конец человека, вдруг переставшего дышать. Пока Анмай думал об этом, изображение в окне по-прежнему двигалось. Он уже видел кольцо колоссальных шахт, окружавших ребристый центральный шпиль. Нырнув в одну из них, корабль оказался в надстройке, — космическом порту Энго. Здесь его взгляд путался в лабиринте исполинских туннелей, рядах звездолетных доков, анфиладах многомильных залов. В глазах рябило от множества огней, отблесков, деталей, — окружении столь сложном, что всё тут казалось ему абстрактной цветовой мешаниной.

Но именно надстройка была самым необычным местом Энго. Живое существо этого бы не заметило, но физика внутри неё была чуть-чуть подправлена, чтобы создавать разные невозможные вещи, — например, установки Эвергет, — и, продолжая свое путешествие, Анмай увидел бесчисленное множество звездолетов. Именно Энго давала Сети живую силу для колонизации новых миров, — по восемь миллиардов в год. Чтобы перевезти такое количество файа, нужны были армады кораблей. В этих доках их стояло больше двух тысяч, — почти треть всего флота Сети. Недавно здесь появились и первые строящиеся корабли, — после тысячелетней работы файа смогли, наконец, обойти запрет Тэйариин…

Внезапный глубокий звук прервал его размышления, — «Укавэйра» желала говорить с ними, и Анмай вдавил кнопку браслета.

— В чем дело? — спросил он. — Что случилось?

— Переговоры окончены, — ответила машина. — Сеть согласна принять нашу помощь в войне с Мроо.

Анмай не стал уточнять, в чем заключалась эта помощь, — это он уже знал. Правители Сети отнюдь не были глупцами: они понимали, что раз Мроо нашли и уничтожили все планеты Сети, скрываться от них в безднах Вселенной невозможно. Самые пугающие из теорий утверждали, что Мроо — не просто телепаты, они столь чувствительны, что любой разум, отличный от их собственного, создавал им невыносимые помехи, даже на другом краю Вселенной.