Путешествия Гулливера

После такого предисловия этот джентльмен подробно рассказал, что представляют собой струльдбруги и каков образ их жизни. До тридцати лет они ничем не отличаются от остальных людей, но затем постепенно становятся все более мрачными и угрюмыми. Состояние их духа ухудшается до тех пор, пока им не исполнится восемьдесят. Достигнув восьмидесятилетнего возраста, который здесь считается пределом обычной человеческой жизни, струльдбруги страдают не только от всех недугов и немощей, свойственных глубоким старикам, но и от перспективы влачить столь жалкое существование во веки веков. Они становятся упрямыми, сварливыми, ворчливыми, жадными, угрюмыми, тщеславными и болтливыми. Кроме того, бессмертные неспособны к дружбе и полностью лишены добрых чувств к своему потомству. Зависть и бессильные желания постоянно гложут их, но в особенности они завидуют безумствам молодых и смерти стариков. Их память устроена по-особому — в ней хранится лишь то, что они видели, пережили или прочитали в юности и зрелом возрасте. Самыми счастливыми из них являются те, кто полностью потерял память и впал в детство: они внушают к себе больше жалости, потому что лишены тех дурных качеств, которыми отличаются прочие бессмертные.

Как только струльдбруг достигает восьмидесятилетия, он официально признается умершим и его наследники получают права на все его движимое и недвижимое имущество. Несчастному выделяют лишь небольшое содержание — такое, чтобы он не умер с голоду. С этого времени струльдбругов считают неспособными занимать должности, связанные с доверием и получением доходов, они не могут ни покупать, ни брать в аренду землю, им запрещается выступать свидетелями в суде.

К девяноста годам бессмертные теряют зубы и волосы; в этом возрасте они перестают чувствовать вкус пищи, но едят и пьют все, что попадется под руку, не зная насыщения. Болезни, которыми они страдают, продолжаются, не усиливаясь и не ослабевая. Струльдбруги не помнят названий самых обычных вещей и даже имен своих родных и близких. Не могут они и читать, так как забывают начало фразы, еще не дочитав ее до конца. Это лишает их последнего доступного развлечения.

Так я получил полное представление о бессмертных и надеюсь, что передал его совершенно точно. В Лаггнегге струльдбругов все ненавидят и презирают. Рождение бессмертного в семье считается дурным предзнаменованием. Я встречался с некоторыми из них — никогда еще мне не приходилось видеть ничего более отвратительного и жалкого, причем женщины выглядели еще более отталкивающими, чем мужчины, и походили на жутких привидений, чей облик не поддается описанию.

С тех пор мое пылкое и необдуманное стремление к бессмертию поостыло. Я искренне стыдился своих беспочвенных фантазий и заманчивых картин, которые рисовало мое разгоряченное воображение.

Король весело расхохотался, узнав о моем разговоре с друзьями, и в шутку предложил мне прихватить с собой на родину парочку струльдбругов, чтобы излечить своих соотечественников от страха смерти. Я бы так и сделал и даже взял бы на себя расходы по их перевозке и содержанию, если бы основной закон Лаггнегга не запрещал бессмертным покидать пределы острова.

Глава 11

Думаю, что рассказ о таких необычных существах, как струльдбруги, никому не покажется скучным или чересчур нравоучительным. По крайней мере, в книгах о путешествиях я не встречал ничего подобного. Если же я ошибаюсь, то пусть мне послужит оправданием то, что путешественники, описывая одну и ту же страну, часто невольно обращаются к одним и тем же достопримечательностям.

Его величество всячески склонял меня занять при его дворе какую-нибудь солидную должность, но, видя мое непреклонное стремление вернуться на родину, в конце концов согласился отпустить меня и даже соизволил собственноручно написать рекомендательное письмо японскому императору. Он подарил мне четыреста сорок четыре золотые монеты — здесь любят четные числа, а цифру четыре считают счастливой, — а также красный алмаз, который я продал в Англии за тысячу сто фунтов.

Шестого мая 1709 года я торжественно расстался с его величеством и со всеми моими друзьями. Король был настолько любезен, что отдал повеление отряду дворцовой гвардии сопровождать меня до Глангвенстальда, королевского порта, расположенного на юго-западной стороне острова.

Шесть дней спустя я нашел там корабль, готовый отправиться в Японию. На исходе пятнадцатого дня плаванья мы бросили якорь в небольшом порту Ксамоши, расположенном в юго-восточной части Японии. Город этот построен на далеко выступающем в море мысе. За мысом узкий проход ведет в залив, на противоположном берегу которого находится столица империи Иедо[9].