Путешествия и исследования в Африке

Среди живущих здесь бароце есть очень много стариков, которые были товарищами знаменитого вождя Сантуру. Замечательно, что здесь нигде не сохранилось предания о том, что в этой местности происходило землетрясение. Быстрое восприятие и понимание ими всего, что непосредственно действует на чувство, и хорошая их память позволяют считать вероятным, что по крайней мере за два последних столетия в центре континента между 7 и 27° ю. ш. совсем не имели места заметные сдвиги земли. В центре страны не видно никаких признаков недавней дислокации, кроме водопада Гонье. Нет также никаких следов ураганов или преданий о них.

Я уехал из Нальеле 13 августа. Когда мы плыли в полдень вдоль берега, то один гиппопотам толкнул головой наш челнок, приподнял над водой одну его половину и почти опрокинул. От этого сильного и неожиданного толчка Машауана свалился в реку, а все остальные бросились на берег, который был всего в 10 ярдах [9 м] от нас. Оглянувшись назад, я увидел, что гиппопотам выплыл на поверхность недалеко от нас как бы для того, чтобы посмотреть, большой ли вред причинен им челноку. Это была самка, детеныш которой был за день до того заколот пикой. Никакого вреда этот толчок нам не причинил, только одежда и вся поклажа промокли. Это было такое необыкновенное происшествие, – принимая во внимание, что мы держались около самого берега, – что мои люди закричали: «Гиппопотам сошел с ума!» В этот момент в челноке нас было восемь человек, и толчок, полученный челноком, свидетельствует о громадной силе гиппопотама в воде.

Мы снова у водопада Гонье. Скалы здесь состоят из красновато-серого песчаника, лежащего почти горизонтально и источенного мадрапорами. Углубления сделаны в камне насекомыми в разных направлениях. Сама порода насыщена железом и благодаря затвердевшему на поверхности железу выглядит глянцевитой, – особенность, свойственная многим породам в этой области.

22 августа. Конец зимы. Деревья, окаймляющие берега, начинают пускать почки и цвести; распускающиеся почки, окрашенные в яркий оранжевый цвет, сгоняют с веток старую листву. Оранжевая окраска молоденьких листьев настолько ярка, что я ошибочно принял их за массу распускающихся цветов. Желтый цвет листьев имеет всевозможные оттенки: чисто желтый, пурпуровый, медный, коричневато-красный и даже черный, как чернила.

Мы ехали водой по направлению к Сешеке, и величественная река, по которой мы плыли, произвела на нас такое же сильное впечатление, как и тогда, когда мы увидели ее в первый раз.

Несмотря на то что погода была пасмурной, зрелище было чудесное.

Находясь на Колобенге, я каждую зиму наблюдал особенный дымчатый оттенок, свойственный там зимнему небу; это же наблюдал я теперь и здесь, в Лоанде подобного явления не было. Прежде я всегда думал, что это действительно дым, поднимающийся от травы, сжигаемой туземцами на огромных пространствах, в результате чего ежегодно уничтожались сотни квадратных миль прекрасных пастбищ. А так как на севере, где зимой совсем не наблюдается этого дымчатого оттенка неба, травы сжигается больше, чем на юге, то, значит, причину следует искать в другом. Иногда я думал, что падение температуры, которое происходит зимой, делает видимыми пары в верхних воздушных течениях, и это придает небу такой вид, будто оно просвечивает сквозь дым.

Кругом удивительно много жизни! Когда на реке начинается подъем воды, то по ней плывут вниз стаи ибисов и других водяных птиц. Песчаниковые берега кажутся днем совершенно белыми от сидящих на них пеликанов, – однажды я насчитал их три сотни; кое-где берега кажутся сплошь коричневыми от уток (Anas histrionica), которые там сидели, – одним выстрелом я убил их четырнадцать штук; в других местах было много Querquedula hottentota Смита и других видов. Над поверхностью воды летало много чаек (Procellaria turtur Смита). Огромное количество маленьких птичек, питающихся насекомыми, показывает, что река кишела также всякой мелкой живностью. Когда мы ходили около берега по кустарнику, то нас иногда жалил шершень, который делает себе гнезда, висящие на ветках деревьев, как это делает наша оса. Родительское чувство в этом насекомом так сильно, что если вы заденете за куст где-нибудь поблизости от его гнезда, то оно будет преследовать вас 20 или 30 ярдов [20–25 м]. Шершень старается ужалить всегда ближе к глазу; действие его жала очень похоже на разряд электричества или на сильный удар. Яд его жала производит сразу потерю чувствительности, за которой следует необычайно острая боль. Но в отдалении от гнезда это насекомое бывает очень робким. Бечуаны называют его муротуани.