Путешествия и исследования в Африке

Мариано была объявлена война; против него были посланы военные силы. Некоторое время он сопротивлялся. Однако, видя, что, по-видимому, ему придется плохо, и зная, что португальский губернатор получает маленькое жалованье и «склонен поэтому быть благоразумным», он отправился в Келимане, чтобы «уладить дело» с губернатором, как здесь говорят. Но полковник да Сильва посадил его в тюрьму и потом послал для суда в Мозамбик. Когда мы прибыли, люди Мариано сражались под начальством его брата Бонга. Война продолжалась 6 месяцев, и на это время приостановилась всякая торговля на реке. 15 июня мы впервые встретились с мятежниками. Они появились в Мазаро в виде толпы хорошо вооруженных и фантастически одетых людей. Когда мы объяснили им, что являемся англичанами, некоторые из них сейчас же поднялись на борт и крикнули оставшимся на берегу, что оружие можно отложить в сторону. Высадившись, мы заметили, что у многих из них были выжжены на груди клейма рабов. К нашим задачам они отнеслись с горячим одобрением и оказались хорошо осведомленными относительно особой точки зрения нашего государства на вопрос о рабовладении. Крики, которыми нас провожали, сильно отличались от подозрительных расспросов при нашем приближении. С этого времени обе стороны стали считать нас своими друзьями.

Однажды мы грузили дрова на расстоянии мили от театра военных действий, но густой туман мешал нам слышать шум боя, происходившего у Мазаро. Когда же мы непосредственно после этого прибыли туда, на берегу появилось много португальцев и туземцев.

Доктор Ливингстон, вышедший на берег, чтобы поздороваться с несколькими своими старыми друзьями среди последних, очутился в ужасной вони, среди изувеченных тел павших в бою. Его попросили отвезти губернатора, который тяжело болел лихорадкой, вверх по течению в Шупанггу. Как раз в тот момент, когда он давал свое согласие, мятежники возобновили сражение, и вокруг него во всех направлениях стали свистеть пули. Напрасно пытался он найти кого-нибудь, кто помог бы губернатору сесть на пароход. Не желая оставить его в такой опасности и поскольку офицер, посланный за нашими кру, не возвращался, Ливингстон вошел в хижину и потащил его превосходительство на корабль. Губернатор был очень высокого роста, и когда он, шатаясь из стороны в сторону от слабости, повисал на д-ре Ливингстоне, то казалось, будто один пьяный помогает другому.

Серебряное нагрудное украшение

Фотография

Некоторые из португальских белых солдат храбро сражались против врага в первых рядах, в то время как другие хладнокровно расстреливали своих собственных рабов за то, что те убегали к находившейся позади реке. Мятежники вскоре отступили, а португальцы отошли на песчаную мель на Замбези, а оттуда на остров, расположенный против Шупанги, где они пробыли несколько недель, глядя на мятежников, находившихся на материке против них. Португальцы не могли выйти из этого состояния бездеятельности, так как они израсходовали все свои патроны и с волнением ждали пополнения своего снаряжения; они, без сомнения, искренно надеялись, что враги могут и не узнать об отсутствии у них пороха. К счастью для них, эти надежды оправдались: мятежники дождались, пока пришло пополнение, и затем были отброшены после ожесточенного сражения, продолжавшегося три с половиной часа. Два месяца спустя частокол Мариано был сожжен, гарнизон бежал в панике. И поскольку Бонга заявил, что он не желает сражаться с губернатором, с которым он не ссорился, война вскоре окончилась.

Между тем его превосходительство, будучи последователем Распайля,[21] не принимал против лихорадки ничего, кроме небольшого количества камфары, и, после того как его привезли в Шупангу, впал в коматозное состояние. К его величайшему отвращению, его заставили принимать более сильнодействующие лекарства, и он скоро поправился. Полковник, который за ним ухаживал и которому губернатор этого никогда не простил, покровительствовал лечению. «Давайте ему, что нужно; не обращайте на него внимания, он очень непослушен», – и всю ночь полковник с каждым глотком воды давал ему хинин. К утру пациент был пропитан хинином насквозь, и ему стало лучше.