Путешествия и исследования в Африке

Спускаясь к находившейся у водопада деревне, мы встретили несколько настоящих макололо. Цвет их кожи коричневый, приятного оттенка, светлее, чем у других племен. Говорят они медленно и осторожно, отчетливо произнося каждое слово. Достигнув деревни против Калаи, мы встретились с вождем макололо, Машотлане. Он пришел в сарай, где мы сидели; впереди него шел маленький мальчик, несший трехногую скамейку, на которую Машотлане и уселся с подобающей торжественностью. Несколько секунд он смотрел по сторонам, потом взглянул на нас и приветствовал нас, произнося: «Румела» (что значит «доброго утра» или «привет»). Затем он дал нам немного мяса бегемота, взял кусок сам и подал остальное своей свите, члены которой быстро его съели. Машотлане оправдывал свои набеги тем, что, когда он пришел собирать дань, батока напали на него и убили нескольких из его спутников. Местные вожди часто приводят в оправдание своих мелких войн те же доводы, что и Цезарь в своих «Комментариях». Лишь немногие признаются, как старый Мошоботуане, что они начали войну, так как были сильны и имели достаточные шансы на победу. Мы встретили здесь Пицане, который провожал доктора в Сен Поль де Луанда. Секелету послал его купить трех лошадей у торговцев из Курумана, которые требовали за каждую находящуюся в весьма жалком состоянии лошадь девять слоновьих бивней.

Вечером, когда все было тихо, один из наших людей, Такеленг, выстрелил из мушкета и воскликнул: «Я оплакиваю мою жену; мой двор опустел, у меня нет дома!» – и затем издал долгий, тоскливый стон.

Глава XII

Водопад Виктория

На другой день мы отправились посмотреть на водопад Виктория. Его название на языке макололо – Моси оа Тунья, что значит «гремящий дым»; более древнее название – Сеонго, или Чонгуэ, что значит «радуга», или «место радуги». Мы сели в каноэ, принадлежащее Туба Мокоро – «разбивателю каноэ»; несмотря на это зловещее имя, он, по-видимому, был единственным, знавшим «средство» против кораблекрушения на порогах над водопадом. На протяжении нескольких миль течение реки было плавным и спокойным, и мы приятно скользили по воде, прозрачной, как хрусталь, мимо красивых островов, покрытых густой тропической растительностью. Среди деревьев обращали на себя внимание: высокие пальмы Hyphaene Borassus, грациозные дикорастущие финиковые пальмы, с плодами в золотой оболочке, и тенистые моконга, из породы кипарисов, с темно-зелеными листьями и пунцовыми плодами. У самого берега виднелось много цветов; некоторые из них были для нас совсем новы, другие, как, например, вьюнок, являлись старыми знакомыми.

Но наше внимание было скоро отвлечено от очаровательных островов к опасным порогам, куда нас мог нечаянно завлечь Туба. Сказать правду, грозный вид этих ревущих порогов вряд ли мог не вызвать неприятное чувство у всякого новичка. Только при очень низком стоянии воды в реке, как это было в данный момент, вообще кто-либо решается отправиться на тот остров, куда мы держали путь. Если бы кто-нибудь отважился отправиться туда во время разлива и счастливо достиг бы острова, ему пришлось бы оставаться на нем, пока не спадет вода, – если бы ему удалось выжить. Известны случаи, когда бегемоты и слоны уносились водопадом и, конечно, превращались в бесформенную массу.

Перед тем как мы вступили в дико несущуюся воду, нам предложили замолчать, так как считается, что звук человеческой речи может уменьшить действие «средства»; и никому, имея перед глазами кипучую кружащуюся в водоворотах воду на порогах, не пришло бы в голову ослушаться приказа «Раз-бивателя каноэ». Вскоре стало ясно, что это требование Туба было обоснованным, хотя причина была совершенно не похожа на ту, которую привел управлявший каноэ человек из Шешеке, попросивший нас не свистеть, так как свист привлекает ветер. Дело в том, что человек, находящийся на носу, должен был смотреть вперед и выбирать надлежащий курс и, когда он видел скалу или какое-нибудь другое препятствие, оповещать об этом рулевого. Несомненно, Туба считал, что разговоры на борту могут отвлечь внимание рулевого в тот момент, когда пренебрежение к распоряжению или легкая ошибка неизбежно привели бы к тому, что мы очутились бы в бушующей реке. Были места, где только при крайнем напряжении со стороны обоих мужчин можно было заставить каноэ пройти в единственном безопасном пункте порогов и не допустить, чтобы его снесло вниз, где мы в мгновение ока оказались бы барахтающимися среди чаек, которые охотились, ныряя, за мелкой рыбешкой. Иногда казалось, что уже ничто не спасет нас от удара о скалы, которые теперь, когда уровень воды в реке был низкий, выступали из воды; но в самый критический момент Туба отдавал распоряжение рулевому, потом шестом, который он держал наготове, направлял лодку немного в сторону, и мы быстро скользили мимо только что угрожавшей нам опасности… Никто никогда еще не вел каноэ так замечательно.