Путешествия и исследования в Африке

Мы вошли в Замбези 11 января и поплыли по направлению вниз, держась той стороны, вдоль которой мы поднимались, но, как это иногда бывает, фарватер в течение лета переместился к другому берегу, и мы вскоре сели на мель. Португалец, лейтенант армии в отставке, живущий в настоящее время в Сангвизе, на одном из островов Замбези, явился со своими рабами, чтобы помочь нам сойти с мели. Он признался нам откровенно, что все его люди – большие воры и что мы должны быть начеку и ничего не оставлять без присмотра. Затем он обратился к ним с краткой речью, заявляя, что он знает их воровские наклонности и умоляет их не обкрадывать нас, так как по окончании работы мы подарим им ткани. «Население нашей страны, – заметил он, – думает только о трех вещах: что им поесть и попить, сколько им можно иметь жен и о том, что бы им украсть у своих господ, если не о том, как их убить».

Он всегда спал с заряженным мушкетом, положенным рядом. Такое мнение можно иметь в отношении рабов, но наш опыт показал, что к свободным людям оно совершенно не применимо. Мы заплатили этим людям за помощь и думаем, что так как мы им уплатили, то они у нас ничего не украли.

Наш друг занимается в широком масштабе сельским хозяйством на большом острове, называемом Сангвиза и предоставленном ему бесплатно сеньором Феррао. Он выращивает большое количество мапиры и бобов, а также прекрасного белого риса из семян, вывезенных несколько лет назад из Южной Каролины. Он снабдил нас небольшим количеством риса, который был очень кстати, так как хотя мы и не очень нуждались, но питались исключительно бобами, соленой свининой и дичью, ибо все запасы сухарей и муки, имевшихся на пароходе, были исчерпаны.

Мы ожидали, что хозяева пленных, которых мы освободили, проявят свое неудовольствие хотя бы на словах, но им, по-видимому, было стыдно. И только один из них позволил себе сделать замечание. Во время общей беседы он сказал с улыбкой: «Вы взяли рабов губернатора, не правда ли?» – «Да, мы освободили несколько партий, которые мы встретили в стране манганджа».

Португальцы из Тете, начиная от самого губернатора и ниже, в широком масштабе занимались работорговлей. Торговля эта отчасти внутренняя, отчасти внешняя: они везут некоторых, взятых в плен, а также и купленных, внутрь страны, вверх по Замбези; действительно, когда они ехали вверх по реке, мы встретили кое-кого из них с рабами. Молодых женщин продавали за слоновую кость. За женщину с обыкновенной наружностью давали 2 ароба, или 64 фунта, женщина необыкновенной красоты стоит вдвое больше. Мужчины и мальчики оставляются в качестве носильщиков для переноски слоновой кости из внутренней части страны в Тете или работают на фермах на Замбези до тех пор, пока не появится какой-нибудь работорговец. Эту форму рабовладения мы тоже наблюдали. Невольники отправлялись вниз по реке в больших каноэ закованными в цепи. Это совершенно открыто происходило в Тете и в особенности в то время, когда французская система «свободной эмиграции» была в полном ходу. Эта двойная система сбыта пленных выгоднее, чем если их просто посылать на побережье для вывоза. Один из хорошо знакомых нам купцов в Тете отослал во внутреннюю часть страны 300 женщин манганджа для продажи их за слоновую кость, а другой – 150.

Способ снабжения острова Бурбона рабами отличался еще большей наглостью, чем даже набеги на манганджа. Узнав, что одна женщина с плохой репутацией везет транспорт невольников вниз по реке, комендант из Тете послал за ней для вида офицера. Офицер догнал ее, но возвратился без нее. Когда заговорили с комендантом на эту тему, он торжествующе заявил: «Пока мы находимся под защитой французского флага, англичане не могут вмешиваться в наши дела». И этот флаг действительно защищал торговлю рабами до мая 1864 г., когда Наполеон III прекратил эту ужасную систему. Все, что было в его власти в отношении регулирования системы вывоза рабочей силы из Африки, было сделано путем назначения должностных лиц для предотвращения злоупотреблений при проведении этой работы. Но, несмотря на все предосторожности, эта «система вербовки» оказалась не лучше и не хуже, чем отвратительная торговля невольниками со всеми ее ужасами, и не столько из-за французов, сколько из-за португальцев и мулатов.

Любая попытка такого рода всегда приводит к развитию торговли рабами, а не к чему другому, до тех пор, пока люди не будут достаточно просвещенными.

Мы бросили якорь в устье реки Замбези в Большом Лу-або, потому что здесь было немного легче достать дрова, чем в Конгоне.