Путешествия и исследования в Африке

В одной деревне все женщины были заняты проведением инициации двух девочек от 12 до 14 лет, церемонии с пением и танцами, похожей на богуера, которую совершают бечуаны и макололо при посвящении молодых людей в отряды или полки. Обряд в честь девушки бечуаны называют бойале, а здесь его называют моари; по-видимому, слова одного корня. На этих девушках была масса бус, а головы и лица были разрисованы трубочной глиной, что придавало им такой вид, как будто на них были надеты древние шлемы с подбородочными ремнями. Женщины были так увлечены танцами и обучением своих молодых питомиц правильно сыграть свою роль, что не обращали никакого внимания на просьбы мужчин пойти намолоть зерна и покрыться тканью, принесенной чужеземцами. Никто не знает ни происхождения этих обычаев, ни откуда появился целый ряд законов, признаваемых на протяжении тысяч миль. Они, по-видимому, произвели неизгладимое впечатление на умы туземцев и передавались неизменно из поколения в поколение. Богуера немного похожа на европейский обряд посвящения, но является политическим, а не религиозным обычаем. Не могли мы установить и арабское происхождение обряда; те, которые ему подвергаются, говорят о нем шепотом и иносказательно – это свидетельствует о том, что они рассматривают его как нечто очень серьезное.

Пятнадцатого сентября мы добрались до вершины склона, который своими бесчисленными подъемами и спусками часто заставлял нас задыхаться и пыхтеть.

Вода в реках, через которые мы переправлялись, была восхитительно холодной, и теперь, когда мы достигли вершины у Ндонда, где по точке кипения воды можно было установить, что мы находимся на высоте в 3440 футов над уровнем моря, воздух был великолепным. Когда мы смотрели назад, нашему взору представлялся великолепный вид озера, но туман мешал видеть дальше него. Картина открывалась прекрасная, но невозможно было отделить этот прелестный ландшафт, горы и долины которого так тяжело отзывались на наших ногах и легких, от того печального факта, что он был частью большого невольничьего тракта. На этой дороге многие десятки тысяч невольников видели «море», но смотрели они на него с замиранием сердца, так как все считают, что их везут к белым, которые сначала их откормят, а затем съедят.

Взглянув на запад, мы заметили, что то, что снизу мы принимали за горы, было только краем плоскогорья, которое, хотя и волнистое вначале, вскоре становится ровным и склоняется к центру страны. На юг была видна высокая гора, называемая Чипата, а на юго-запад – другая, Нгалла, где, говорят, берет начало Буа. На севере массивы гор мешали нам видеть дальше, чем на восемь или десять миль.

Воздух, оказывающий такое живительное влияние на европейцев, имел обратное действие на пять человек, родившихся и выросших в малярийной дельте Замбези. Как только они достигли края плоскогорья у Ндонды, они тотчас же свалились и стали жаловаться на боль во всем теле. Температура воздуха была не намного ниже той, которая имелась на берегах лежащего внизу озера.

По симптомам, на которые жаловались люди: «боль во всем теле», ничего нельзя было понять. И все же было очевидно, что они действительно больны. Они надрезали во многих местах свое тело, чтобы пустить кровь в виде лечебного средства. Лекарства, которые мы им давали, основываясь на догадках, что их болезнь является результатом внезапного охлаждения организма, не производили никакого действия. Через два дня один из них умер, насколько мы могли судить, вследствие перехода из болотной атмосферы в более чистую и разреженную.

Так как мы были на невольничьем тракте, то и жители близлежащих селений были менее приветливыми, чем обычно; когда мы говорили с ними об этом, они отвечали: «Те, которые приходят покупать невольников, сделали нас осторожными». Смертный случай в нашей группе, казалось, однако, пробудил в них сострадание. Они показали нам свое обычное место для погребения, дали нам мотыги и помогли вырыть могилу. Когда мы предложили уплатить им за все услуги, выяснилось, что они оказывали их нам, прекрасно зная всему цену. Они внесли в предъявленный нам счет пользование хижиной, циновкой, на которой лежал покойник, пользование мотыгами, плату за свой труд и за снадобья, которыми они посыпали могилу, чтобы умерший мог покоиться в мире.