Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена

Это обстоятельство было до того благопріятнымъ, что я ршилъ имъ воспользоваться и, не долго думая, взялъ я свой кнутъ, и изо всхъ силъ своихъ началъ имъ стегать волка.

Столь неожиданная для него закуска, посл вкусной свжей лошади, до того сильно испугала его, что онъ рванулся изо всей силы своей впередъ; трупъ моей лошади свалился на землю, и — о, неслыханное чудо! — волкъ оказался впряженнымъ вмсто лошади. Я же, съ своей стороны, стегалъ его съ такой злобой, сильне и сильне, что волкъ все ускорялъ свой бгъ и мы, въ незначительно короткій промежутокъ времени, къ немалому удивленію попадавшихся намъ но пути, прибыли въ Петербургъ.

* * *

Я не хочу, дорогіе читатели, утомлять васъ пустословіемъ о манерахъ, обычаяхъ, искусствахъ и другихъ характерныхъ мелочахъ этой пышной столицы русскаго государства; еще меньше имю я намренія обременять васъ повствованіемъ о тхъ интригахъ и авантюрахъ, которыя въ томъ высшемъ свт встрчаются; также и о прочихъ интимныхъ сторонахъ жизни большого свта. Я намренъ лучше склонить ваше вниманіе на боле важные и боле благородные, достойные вниманія, предметы, какъ напримръ на лошадей и собакъ, къ которымъ я, признаться откровенно, имю особое пристрастіе. Въ особенности я думаю обратитъ ваше благосклонное вниманіе на лисицъ, волковъ, медвдей и другихъ животныхъ, которыми такъ изобилуетъ Россія, какъ никакая страна.

Наконецъ, я не прочь-бы поговорить съ вами объ увеселеніяхъ, рыцарскихъ пышныхъ турнирахъ, которые больше украшаютъ дворянина, чмъ пара отрывковъ греческихъ и латинскихъ классиковъ, съ трудомъ заучиваемые, или французская фраза, надушенная гримасами французскаго остроумія.

Пока я поступилъ на службу въ армію прошло нкоторое время и я имлъ нсколько мсяцевъ свободныхъ, въ которые я могъ свои деньги и время благороднйшимъ образомъ употребить. Нкоторыя ночи я проводилъ за игрой въ карты, а нкоторыя — за пвучимъ звономъ хрустальныхъ стакановъ и пнящейся искристой влагой вина.

Суровость климата, нравы и обычаи страны имютъ связь съ бутылкой «отечественной», которая пріобрла немаловажное соціальное значеніе, какого въ нашей разсудительной Германіи она не иметъ. И я зналъ въ Россіи людей, которые въ искусств умнія пить были настоящими виртуозами.

Но вс они были буквально ничто, въ сравненіи съ однимъ старымъ генераломъ, съ сдой бородой, съ угреватымъ мднокраснымъ носомъ, который съ нами обдалъ за общимъ столомъ. Этотъ храбрый мужъ въ одномъ сраженіи съ турками лишился верхней части своего черепа. Такъ что, когда ему за обдомъ представляли новаго иностранца, онъ вжливйшимъ образомъ извинялся, что вынужденъ остаться за столомъ въ шляп.

Генералъ этотъ имлъ привычку, во время ды выпивать нсколько бутылокъ киршвассера, а въ заключеніе высушивалъ бутылку арака; при этомъ, въ особо-торжественныхъ случаяхъ онъ эту дозу удваивалъ. Но на его наружности никакихъ слдовъ, изобличающихъ пристрастіе къ спиртнымъ напиткамъ, не замчалось.

Это обстоятельство показалось мн долгое время невозможнымъ, и не мало часовъ я думалъ надъ этимъ, пока, какъ-то случайно, не пришла мн счастливая мысль въ голову и я напалъ на слдъ, для выясненія этой загадки.

Въ одинъ прекрасный день ключъ загадки былъ у меня въ рукахъ. Дло было въ слдующемъ: добрый генералъ имлъ обыкновеніе, отъ времени до времени, поднимать свою шляпу. Это я неоднократно замчалъ.

Но никакого значенія я этому не придавалъ. Ничего удивительнаго въ томъ, что ему могло быть жарко, и еще меньше, что его голова нуждалась въ свжемъ воздух. Но вотъ разъ, во время своихъ наблюденій, я замтилъ, что какъ только онъ приподнимаетъ свою шляпу, то вмст съ ней приподнимается и серебрянная пластинка, которая служила ему вмсто верхней части черепа. И изъ образовавшагося отверстія виходили парами т крпкіе напитки, которые онъ поглощалъ во время обда.

Загадка была разгадана.

Я разсказалъ объ этомъ открытіи двумъ своимъ друзьямъ и они попросили меня показать имъ свои наблюденія. И вотъ, въ конц одного обда, я сталъ со своей трубкой позади генерала и въ ту секунду, когда онъ поднялъ свою шляпу я поднесъ кусочекъ зажженной бумаги къ парамъ выходящимъ изъ отверстія его головы и мы увидли восхитительное, новое для всхъ насъ, чудесное зрлище. Я превратилъ въ огонь табачный дымъ, который поднимался надъ генераломъ, а спиртные пары которые были задержаны въ сдыхъ волосахъ генерала — въ голубоватый дымокъ, окружившій голову генерала ореоломъ, божественнй, красивй и восхитительнй котораго я никогда не видлъ.

Мой опытъ не могъ ускользнуть отъ вниманія генерала, но онъ на это ничуть не разсердился и даже нсколько разъ разршилъ мн повторить свой опытъ, который придавалъ его вншности почтенную таинственность.

…Какъ только онъ приподнимаетъ шляпу…

И какъ только за столомъ появлялся новый человкъ, я былъ увренъ, что опытъ будетъ возобновленъ. А для того, чтобы эти представленія имли больше интереса, чтобъ выполненіе было боле блестяще, многія держали пари на лишнюю бутылку арака, которая предоставлялась въ распоряженіе генерала.