Путешествия к Лобнору и на Тибет

Прежде туземцы Лоб-нора и Тарима вовсе к нам не показывались и даже старались по возможности избегать нашей встречи; теперь лобнорцы, в особенности жители д. Абдал и ближайших к ней, постоянно посещали наш бивуак, дружились с казаками, приносили им хлеб или рыбу и не отказывались от нашего угощения. Несколько человек пришли к нам даже из Кара-курчина, а также приехали из Чархалыка, собственно для того, чтобы повидаться.[857] Кунчикан-бек чуть не постоянно при нас находился и всегда рад был исполнить каждое наше желание. Словом, непритворное радушие выказывалось нам на каждом шагу. Обо всем, что сами знали, лобнорцы теперь откровенно нам рассказывали; прежней подозрительности не осталось и следа. Те же лобнорцы, даже женщины, охотно согласились снять с себя фотографии, а впоследствии наперебой лезли фотографироваться. Доверие и дружба к нам туземцев простирались до того, что они позволили выбрать для коллекции пару маральих рогов из числа собранных в своем высокочтимом мазаре. Когда мы перешли на другой бивуак от д. Новый Абдал, ее жители ускорили свою перекочевку в д. Старый Абдал, чтобы быть к нам поближе. Затем, как только начала ловиться рыба, нам почти ежедневно приносили в подарок лучшие из пойманных экземпляров. С своей стороны мы старались ласково обходиться с добродушными лобнорцами, не скупясь за все им платили и делали подарки старшинам. Так, Кунчикан-беку были подарены карманные часы и стереоскоп. Старик был в восторге и, похваставши этими подарками перед своими приближенными, живо шмыгнул в маленькой лодочке вверх по Тариму, где в укромном месте закопал в песок полученные вещи.

Однако не беспечально продолжались искренние, доброжелательные к нам отношения лобнорцев. Один из них, совсем еще молодой, украл у нас для изготовления капкана три железных колышка от палатки и был пойман казаком на месте преступления. Не только Кунчикан-бек, но и вся д. Абдал, родня виновного до крайности были возмущены подобным поступком. Тотчас собрался суд старшин и единогласно приговорил воришку к смертной казни. Только мое заступничество спасло несчастного. Но все-таки его сильно наказали палками и выселили в «отдаленные» места Лоб-нора. В продолжение двух-трех часов суд, приговор и его исполнение были окончены.

Немного спустя после этого происшествия неожиданно были возвращены посланные мною, вскоре по прибытии на Лоб-нор, письма в Россию. Вероятно, они дошли до г. Курли, откуда их вернули вспять китайцы. Официально же Кунчикан-бек, отправлявший эти письма, получил от старшего над ним таримского управителя Насыр-бека, конечно по приказанию китайцев, бумагу следующего содержания:

«Кунчикан-беку от Насыр-бека.

Вы свои распоряжения оставьте. Вы послали пакет от русских для отправки в Кульджу. Я посылаю этот пакет вам назад. Вы нашли себе нового да-женя?[858] Наши начальники – китайцы; Кульджой управляют они же. Когда есть наши начальники китайцы, вы не должны слушать русских. Приехали 20 русских, хотя бы приехало их две тысячи, нам все равно. Как смели вы служить им самовольно, зная русские мысли?[859]

Получивши это письмо, поезжайте ко мне день и ночь отдать отчет не дальше трех суток. Насыр-бек Кадырис».

Сам Кунчикан-бек не поехал по этому требованию, но отправил вместо себя доверенного человека. С ним я опять послал те же письма для доставки их в наше кульджинское консульство. Впоследствии эти злополучные письма вновь к нам вернулись с комическим объяснением китайцев, что «в трактате у них с Россией нет обязательства препровождать русские письма с Лоб-нора».[860]

С этого времени начались постоянные относительно нас каверзы и подвохи со стороны китайцев, в особенности когда мы пошли на Хотан. Об этом не один раз будет речь впереди. Теперь упомяну только, что неожиданное появление наше на Лоб-норе произвело немалый переполох среди туземцев ближайших частей Восточного Туркестана. С одной стороны до Кэрии и даже далее, а с другой через Курлю и Карашар к Турфану быстро разнеслась весть, что на Лоб-нор пришло русское войско воевать против китайцев. Туземцы охотно поверили этой нелепости и местами, как, например, в Кэрии, готовы были даже произвести восстание. Китайцы струхнули не на шутку. Для разъяснения дела из Кэрии командирован был на Лоб-нор китайский чиновник с переводчиком. Когда эти посланцы явились к нам, мы показали им свой пекинский паспорт и объяснили цель своего путешествия. Китаец уехал обратно несколько успокоенный. Тем не менее он всячески старался, конечно безуспешно, отговорить нас от пути с Лоб-нора в Хотан, предлагая взамен итти через Курлю на Кульджу.