Путешествия к Лобнору и на Тибет

Относительно умственных способностей трудно похвалить мачинцев. Хотя они достаточно хитры и плутоваты, но мало показывают сметки во всем, что только выходит из узких рамок их обыденных понятий и обыденной обстановки. Нельзя сказать, чтобы горные мачинцы были народ вялый, но женщины здесь вообще бойчее мужчин, да и трудолюбивее их. На женщинах лежат все заботы по домашнему хозяйству и по воспитанию детей. Последних мачинки кормят грудью очень долго – до двух, даже до трех лет, когда ребенок уже сам ходит и хорошо говорит.

Согласно магометанскому закону, многоженство у мачинцев допускается, но им пользуются только люди богатые. Обыкновенно держат одну жену, реже две-три; зато их часто меняют, ибо развод весьма свободен. Нередко можно здесь встретить женщин за шестым или седьмым мужем; за двумя же или тремя мужьями перебывала почти каждая мачинка. Замуж девушки выходят между 12-15-летним возрастом; мужчины также женятся, начиная лет от пятнадцати. Разведенные супруги могут завтра же вступать в новые браки. Родство, даже двоюродное, не считается препятствием, так что дядя может жениться на племяннице или племянник на тетке, не говоря уже о двоюродных сестрах и братьях. Только самые близкие родные, именно братья и сестры от одних родителей, не могут вступать в браки между собой. Обряд бракосочетания тот же, что и у других мусульман; особого угощения не полагается, так что свадьбы стоят дешево.

Похоронные обряды также общемусульманские. Отличие в том, что после похорон близкие родственники покойника должны жить 40 дней на его могиле. Однако обычай этот, за малыми исключениями, соблюдается только отчасти. Затем, в четверг каждой недели, те же родственники посещают могилу усопшего, молятся ему и просят помогать в здешней жизни. Приносят тогда с собой пищу (всего чаще масляные лепешки) и оставляют ее на могиле; этой пищей обыкновенно пользуются бедные.

При своей склонности к разгульной жизни мачинцы весьма любят ходить в гости один к другому и устраивать общие веселья. Так всюду, даже в горах; в оазисах рабочие берут нередко с собой в поле тот или другой музыкальный инструмент и обыкновенно поют песни во время работы. Главным предметом песнопений служит любовь. Наиболее распространенная песня называется назугум. Вот ее перевод, не совсем, впрочем, гладкий: «О милая моя, твои черные волосы спустились на виски. Без спроса целовать тебя нельзя. Как бы мне не убиться, если целовать себя не позволишь. О тебе ли, милая моя, стал я страшно тосковать. Всюду ты мне мерещишься, так и хочется броситься к тебе. Мы оба ровесники, будто выросли вместе. Если мы соединимся, составим распустившийся цветок. Поймаю сеткой сокола, парящего в воздухе. Милая моя, черноглазая, проглочу тебя с водой. Был бы золотой браслет, надел бы его себе на руку. Груди моей милой буду, как лекарство, прижимать к своему сердцу. Не видал бы ее раньше, не отдал бы ей душу, сохранил для себя. Я говорил душе: «Разлучись», – не разлучается; отвечает же мне: «Эй, юноша, можно ли соединившиеся души разлучить». Я слышал – ты безжалостная, привязал к своему сердцу камень. За тебя, безжалостную, чуть свет плачу кровью».

Язык и грамотность. Язык мачинцев тот же тюркский, который господствует во всем Восточном Туркестане; вероятно, он имеет свои особенности, но подметить их, при личном незнакомстве с вышеназванным языком, мы не могли. Переводчик же наш везде свободно с мачинцами объяснялся, хотя, по его уверению, попадались слова «не подходящие» к кульджинским. Кроме того, мы заметили, что скороговорки, как на Лоб-норе, здесь нет. Впоследствии, уже в Хотане, говорили нам, что язык мачинцев, помимо мелкой собственной разницы по оазисам, много отличается от говора кашгарского и аксуйского, т. е. от языка ардбюль. Грамотность у горных мачинцев мало развита. Лишь более достаточные посылают своих детей учиться в школы, которые заведены (иногда по две-три) во всех подгорных деревнях, не говоря уже об оазисах и городах. Там почти все грамотны. В Кэрии, Хотане и мазаре Имам-Джафер-Садыка устроены высшие духовные училища (медресе), в которых преподают также персидский и арабский языки. В эти училища поступают юноши и взрослые; выпускают их на должности мулл. В каждом из названных училищ от 50 до 150 учеников. Кроме того, в Кэрии, Хотане да и в других городах Восточного Туркестана китайцами заведены школы для туземных мальчиков, которых воспитывают и обучают на казенный счет по-китайски. Цель этого учреждения – иметь хороших переводчиков и на мелких административных должностях лиц, знающих китайский язык. Родителей таких мальчиков освобождают от уплаты податей, но все-таки, как нам мачинцы говорили, они неохотно отдают своих детей, ибо китайцы сильно их развращают.