Путешествия капитана Александра. Том 2

«Бесполезно говорить с ним сейчас. Он ничего не слышит. Настанет время, когда он прозреет, но не будет ли слишком поздно? Пора завершать этот разговор», – подумал капитан Александр и сказал:

– Ты, advocatus diaboli («адвокат дьявола», лат.), обезумел от жажды власти и наживы. Остановись. Воистину, quos Deus perdere vult, dementat prius – «если Господь хочет погубить человека, то лишает его разума». Ah, Corydon, Corydon, quae te dementia cepit. Simia simia est, etiam si aurea gestet insignia («Ax, Коридон, Коридон, какое безумие тебя охватило. Обезьяна остается обезьяной и в золотых знаках отличия», лат.).

Хулио изменился в лице. Побелел. Руки сжались в кулаки.

– Мужчина в годах, муж, умудренный опытом. А ведешь себя, словно самонадеянный подросток. Не надоело морочить людям голову сказками о вымышленных великанах, об атлантах, о дрессированных кашалотах и черепахах, о великодушных каннибалах? Ты, Александр, смешон, словно старый цирковой клоун. Твои шутки и трюки все знают наизусть. Vos, о patricius sanguis, quos vivere par est! Occipiti caeco postic occurrite sannae («А вы, патрицианская кровь! Вы, которым суждено жить со слепым затылком, оглянитесь на те издевки, что сзади вас», лат., Апулей). Ты перешел грань допустимого. Не суметь оценить гостеприимство самого Джулиуса Поппера! Пытаться воспитывать меня в моем же доме! Ты рассердил меня не на шутку. Придется conjugatio mellis et fellis («смешать мед и желчь», лат.), как сказал Апулей, и проучить тебя, немолодого романтика с сединою на висках. Как тебе понравится, милейший Александр, перспектива лишиться ушей, которые я оставлю себе на память о нашей незабываемой встрече?

– Вряд ли это получится у тебя, любитель de alieno ludere corio («рисковать чужой шкурой», лат., Апулей).

– Кто или что может помешать мне? Охрана! – крикнул Хулио, но никто не отозвался. – Где охрана?

– Напрасно кричишь, Хулио. Дом окружен со всех сторон моими моряками. Твоих охранников разоружили и заперли. Что ты можешь без них? Ведь ты привык загребать жар чужими руками. Попробуй сделать сам, что обещал.

Хулио посмотрел на крепкую фигуру капитана и отступил назад.

– Посмотри в окно, – продолжал Александр. – Видишь корабль «Быстрые паруса»? Его пушки направлены на эту жалкую халупу, которую ты высокопарно величаешь резиденцией. Ceterum censeo Carthaginen delendam esse («А кроме того, я утверждаю, что Карфаген должен быть разрушен», лат.). Если с нами что-то случится, – от твоей резиденции не останется и следа.

– Иди, капитан, и больше сюда не возвращайся. Если на горизонте еще раз появится твой корабль, я приготовлю тебе хороший прием.

– Готовь прием, Хулио. Мы непременно встретимся. Tacita locacio («Автоматическое продление договора на новый срок при отсутствии возражений сторон», лат.,

юр.), – так закончил беседу с Поппером капитан Александр и спокойно вместе с командой удалился на свой корабль.

Жрица Менар

Померкший свет небесПодсказывал трепещущим сердцам,

Что близится, что неизбежна гибель.Шекспир

Всадник в развевающемся плаще и меховой шапке мчался по высокогорной равнине куда глаза глядят. Ветер с дождем бил ему в лицо.

В крайнем возбуждении всадник гнал вперед лошадь, заставляя могучее животное вновь и вновь ускорять свой бег.

– Проклятье! – шептал всадник. – Проклятая страна, проклятые индейцы, – в бессильной ярости повторял он, беззвучно шевеля губами. – Вначале они убегали. Пришлось заковать их в цепи. Потом отказывались работать. Пришлось их жестоко наказывать. Теперь новая напасть. На одном из участков все индейцы внезапно заболели. Когда мы обнаружили, что они приняли настой ядовитой травы, на губах несчастных уже выступила желтая пена. Туземцы сознательно лишили себя жизни. Кто теперь будет работать, переносить грунт, мыть золото? Мои оборванцы, так сказать, «степная» армия, они ни к чему не способны. Умеют только убивать и пьянствовать. Они постоянно предают меня, пытаются убежать и прихватить с собой мое золото. Надежда была только на индейцев. Почему они так изменились? Ведь когда я прибыл в эти места, индейцы встретили меня очень приветливо. Были дружелюбны. Много смеялись. Очень смешно передразнивали наши привычки, нашу манеру говорить, наши пение и танцы. Индейцы быстро схватывали все, что им объяснялось. Они с удовольствием брались за любое дело. Все им было интересно. Они помогали строить поселок, строить машины. Помогали мыть золото.