Путешествия капитана Александра. Том 4

Трусляк обнимает балбейку. Трусляк любит балбейку. Балбейке очень нравится, когда её обнимает трусляк. Балбейка знает, что живёт вначале в прошлом, потом в настоящем, потом в будущем. Но не любит думать об этом, живёт только в настоящем. Как кот. Трусляк – не такой, он может жить и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Не всегда, конечно. Но часто. И поэтому он гораздо просвещённее и могущественнее балбейки. Соприкосновение двух миров. Балбейка своим животным чутьём ощущает могущество трусляка. И правда, кто охраняет балбейку и обеспечивает ей благополучную жизнь? Она чувствует себя в безопасности под покровительством трусляка. Воспринимает как должное. Ей нравится, как она устроилась. Но любить трусляка? Балбейка не задумывается об этом. Плохо понимает, что это такое.

Ангел-хранитель присматривает за трусляком. Ему поручено это Создателем. Ангел-хранитель любит своего подопечного трусляка. Хранитель часто посещает трусляка. Трусляк иногда не замечает этого. А иногда замечает. Трусляку очень нравится, когда его посещает ангел-хранитель. Трусляк может жить в прошлом, в настоящем и в будущем. Но чаще всего живёт в настоящем, здесь и сейчас, как кот и балбейка. Ангел-хранитель живёт одновременно в прошлом, в настоящем и будущем. И не только в нашем мире, но и в других мирах. И поэтому он гораздо просвещённее и могущественнее трусляка. Соприкосновение двух миров. Трусляк, так же, как и балбейка, так же, как кот, ощущает могущество ангела-хранителя. И правда, кто охраняет трусляка, кто обеспечивает ему благополучную жизнь? Трусляк чувствует себя в безопасности под покровительством ангела-хранителя. Воспринимает как должное. Ему нравится, как он устроился. Но любить ангела-хранителя? Трусляк не задумывается об этом. Он плохо понимает, что это такое – любить ангела-хранителя.

Соприкосновение миров. Миры плохо понимают друг друга.

Проснись, трусляк. Ты же умный, душевный, благородный. Не уподобляйся коту и балбейке. Разорви этот порочный круг. Тогда и сам станешь подобным светоносному ангелу.

Чуткость бывалого

Выходят бывалый и трусляк из Иоанновского собора по окончании службы. Там непонятно что вытворяли у алтаря балбейки-надейки-верейки. Бывалый говорит трусляку:

– Батюшки-светы, трусляк-трусляк, надейка.

– Вот так клюква, бвал-бвал, верейка, – отвечает ему трусляк.

– Вера, надежда, любовь?

– Верейка, надейка, охальница-балбейка, – отвечает ему недоверчивый, ядовитый трусляк.

– Вишь ты, готика, панки, молебен, тропарь.

– Ни хрена себе, скотика, кощуница, феминисток алтарь, – ворчит в ответ недовольный трусляк.

– Воловяк, коровяк, от це гарно, хорошая погода, не правда ли?

– Козляк, скотиняк, дождь как из ведра, не видишь разве, бывляк недотёпистый? Ты под зонтом стоишь, а я весь мокрый должен твои глупости слушать.

– Инфузорию? – примирительно говорит бывалый. – Неконтрафактная. У меня контрафактных не бывает. Пастеризована от балбеизма.

– Две. Чтоб все туфельки были. Одну – от крашеной брюнетки, другую – обычную.

– Не боись, моряк трусляка не обидит. Поедем в моём экипаже. Чтоб дождь не попортил инфузории.

Трусляк с волнением прижимает к себе инфузории (одну – от крашеной брюнетки) и ждёт, пока кучер бывалого подгонит к собору экипаж.

Квартира на Киммерийской

Квартира трусляков на Киммерийской улице. Третий этаж старинного дома. Почему квартира трусляков? Потому что жили там преимущественно трусляки. И трусляки же любили собираться именно в этой квартире. Никто не знал, где она заканчивается. Никто не доходил до её края. Бесконечные коридоры, закоулки, тупички, переходы, поворотики. И двери, двери, двери. Шикарные, резные, дощатые, ветхие, щелястые, обшарпанные, облупившиеся, обитые железом, крохотные, покосившиеся, с помпезными литыми ручками, с жалкими ручками на одном гвозде, вообще без ручки… Жилые комнаты, чуланы, кладовки, коммунальные кухни, сортиры, убогие закутки, которые с большой натяжкой можно было называть ванными комнатами. За дверьми живут трусляки, одинокие, семьями, за каждой дверью всё новые и новые семьи. Молодые трусляки, совсем старые, мыслители, музыканты, учителя, пенсионеры, мелкие клерки, чиновники, медсестры, церковные служки… кто только не обитал за этими дверьми. Бывалых здесь не было замечено. Бывалые не живут в коммуналках. Разве что кто-то забежит по делу, на минутку, и тут же убежит, брезгливо сбрасывая с себя мимолётные впечатления. Балбеи, может, и жили в те времена. Но, видимо, их было мало. Не приживались. Поживут, поживут и переедут куда-нибудь. Поближе к своим, к балбеям. За дверьми тишина. Или тихо звучит музыка. Смех. Всхлипывание, кто-то плачет за дверью. Выбегают и забегают какие-то дети. Кто-то рассказывал, что побывал в комнате, окна которой выходят на Рейнский. Как? Этого не может быть, это же другой район Петромории. Вот так. Всё возможно на древней морийской земле.